Вся эта кухня

Много масла не надо. Просто жарить, и все. На небольшом огне, сначала под крышкой, чтобы помягче были, а потом, когда перевернешь, уже без крышки, чтобы были хрустящими. Ох, я недавно посмотрела видео, как жарят гедза, и теперь они мне являются по вечерам в соблазнительных позах и приговаривают: купи меня, приготовь меня, съешь меня!

Мне сначала показалось, «жарят геза». Ну, Тиль Уленшпигель, все вот это вот. И вдруг! Внезапно. Жарят его и попутно снимают кулинарное видео. Инквизиторы проклятые. А на самом деле речь о японских пельменях, да?

Ага. У них в начинке много зеленого лука, кинзы и пекинской капусты. Примерно половина объема начинки – трава. Они от этого получаются сочные, внутри у них бульон, едят их с заправкой из соевого соуса, кунжутного масла и зеленого лука. Это ужасно вкусно!

А соседка твоя меж тем по ночам рыбу жарит. Нет чтобы японский пельмень!

Да, жареная скумбрия не входит в число ароматов, оптимальных для спокойного сна.

Мне бы, наверное, понравилась соседская скумбрия среди ночи. Я люблю запах жареной рыбы – ностальгия, все дела. Когда папа ходил на вечернюю рыбалку и поздно возвращался, рыбу тут же начинали жарить, невзирая на неуставное время суток. И если вылезти из кровати – типа вы меня разбудили, сами виноваты – можно было тут же какой-нибудь хвостик отъесть.

Я тоже люблю запах жареной рыбы в ночи, потому что, как и у тебя – детство, лето, родня в теплых краях, дедушка с уловом, бабушка срочно жарит, я таскаю кусочки – вот это все. Но скумбрия – это все-таки перебор.

Ну, она самая вонючая, ты права. Скумбрия – чемпион.

Да. Я слышала, что жареная селедка пахнет еще сильнее, но пока не имела возможности сравнить. Мне везло.

Говорят, вьетнамцы постоянно жарят селедку. Типа такая национальная культурная особенность: где вьетнамец, там селедка. И он ее жарит всю ночь. Соседи по студенческому общежитию выскакивают в окна вне зависимости от этажа.

Мне рассказывали, что в Москве в общежитии университета дружбы народов вьетнамцы жарили прямо соленую селедку. То есть вонь была зашкварная, запредельная.

Ну так да! Именно соленую и жарят. В том и состоит ужасающий смысл древней вьетнамской традиции. Но мы не станем так поступать.

Ни скумбрию, ни, тем более, селедку среди ночи жарить не будем.

И что нам остается тогда? Гренки – раз. Жареные гезы, в смысле пельмени – два. Папину тюрю делать не будем. Вытащить из холодильника докторскую колбасу и сделать бутерброд – соблазнительно, но чистой воды читерство. Хотя докторская колбаса на черном хлебе, да под чай с лимоном (на этом месте мой внутренний чайный гурман падает в обморок) – это, конечно, чистое счастье, ради которого милосердный господь и создавал ночь.

Я считаю, нет времени суток, не подходящего для бутерброда с докторской колбасой.

Но именно по ночам она звучит неповторимо. Даже так: ЗВУЧИТ. Симфонически. Как музыка Вагнера. Натурально полет валькирий эта ваша докторская колбаса.

Неповторимо – настолько, что мы с другом в ночи ходили в дальний круглосуточный магазин специально за нею, родимой. Теперь этот магазин закрылся, других таких нет. Смысла в ночной жизни не то чтобы вовсе не осталось, но резко поубавилось.

Я считаю, наркоторговцы уделяют докторской колбасе непростительно мало внимания. В каждом городе должен быть дилер, торгующий по ночам свежайшей докторской колбасой. А пока их нет…