Вся фигня – от мозга?! Простая психосоматика для сложных граждан

Если точнее, то либидо объекта разряжается «куда придется». И уже постфактум те представления, на которые удалось скинуть груз либидо, отмечаются психикой как цель влечения (рис. 9.1). В следующий раз, когда влечение будет вновь актуально (то есть когда либидо нахлынет на объект), психика воспользуется уже известной схемой удовлетворения. Поэтому мы говорим, что объект и цель образуют устойчивую пару, то есть пару, прошедшую проверку на реальность. Впоследствии пары «объект — цель» могут быть созданы на основе самых разных представлений. Психика строит для себя искусственные американские горки, чтобы получать удовольствие от накопления либидо и его быстрой разрядки. Уже без всяких проверок.

Наконец-то мы подходим к мазохизму! Не то чтобы эта тема нас так радовала, но нужно же продвигать вперед психоаналитическую теорию. Мазохизм здесь в том, что разрядка и удовольствие одного представления неминуемо влечет агрессию в адрес другого представления. Особенно поначалу, когда психика еще не научилась контролировать свои аффектные импульсы. Все либидо, скопившееся у объекта влечения, в едином порыве обрушивается на цель влечения. И этот выброс либидо сопровождается реальной моторной активностью субъекта. Агрессия чистой воды, притом в адрес своих собственных представлений. Представление-цель страдает, испытывая шок от либидозного цунами. Представление-объект испытывает удовольствие. Но и цель, и объект живут под одной крышей. Вот и получается сочетание страдания и удовольствия — первичный мазохизм.

Рис. 9.1. Объект, переполненный либидо (эпсилон прописная), находит и запоминает цель для разрядки (поставлена галочка). Разрядка на других представлениях не была успешной (либидо вернулось к объекту)

В этом вопросе Фромм, безумно далекий от настоящего психоанализа, оказался более последователен, чем Фройд^{86}. Теперь мы ясно видим, что агрессия — это неотъемлемый компонент любого влечения. То, что является разрядкой и удовольствием для одного представления, для другого может оказаться актом агрессии. Когда же всякая разрядка ограничена, застой либидо воспринимается психикой как тотальный акт агрессии со стороны общества. Поэтому репрессивная мораль неминуемо воспитывает не святых, а потомственных жертв агрессии с выученной беспомощностью.

Здесь еще очень важен фактор времени. Представление-объект осуществило выброс либидо и радуется. Ему невдомек, что совсем скоро это либидо прилетит в представление-цель и доставит тому массу неудовольствия. Потом цель еще должна «сообщить» психике, что на нее совершено нападение. Еще какое-то время и опыт уйдет у психики, чтобы сопоставить два события...

Все это ведет к важному обстоятельству. Мы впервые сталкиваемся с агрессией в рамках внутрипсихического опыта, сталкиваемся как жертва, как цель агрессии. Сталкиваемся не мы как личность, а мы в масштабах отдельно взятого представления. Но это представление потом раструбит «благую весть» по всей психике. Как следствие, психика на каком-то этапе решит, что разрядку либидо нужно осуществлять только во внешний мир. Особенной популярностью эта стратегия пользуется во время господства анальной фазы. И в любое время у личностей с анальными фиксациями, особенно если они достигли высоких социальных постов.

Внешняя агрессия является двойной противоположностью внутреннему опыту. Здесь мы сразу стараемся играть роль агрессора, а не жертвы. И не на уровне отдельных представлений — зачем мелочиться? Мы поглощены агрессией тотально. Каждый крик, воинственный жест, взгляд — все подчинено агрессивному импульсу. И нам понятно, почему: чем больше представлений включаются в эту игру, тем больше либидо сфокусируется на объекте, тем больше суммарная разрядка либидо, тем больше удовольствия мы получим.

Агрессивный опыт необходим для психической целостности. Поэтому не надо особо радоваться, если у вас «тихий добрый ребенок». За нулевой агрессивностью нередко прячется фатальная психическая патология. Поэтому лучше не полениться и сводить лишний раз «юного пацифиста» к невропатологу (для начала), к врачу-психотерапевту или знакомому частному психиатру (ни в коем случае не в муниципальный психдиспансер — эти господа застряли в прошлом веке). Доброта не имеет ничего общего с неспособностью к агрессии. Как раз самые драчливые и шумные дети оказываются на поверку добры к близким и, что более показательно, к домашним животным. Вот со слишком тихим ребенком мы бы никогда собаку наедине не оставили... Да мы бы вообще не оставляли животных наедине с детьми.

9.2. Разрядка по утрам