Вся ярость

* * *

Саша Блейк откладывает ручку и закрывает записную книжку. Она сидит на кровати, закинув ногу на ногу, на заднем плане звучит негромкая музыка. В ручку воткнуто птичье перо, записная книжка бледно-голубая, с рассыпавшимися по обложке белыми цветами. Саше нравится глянцевый блеск страниц, нравится ощущение записной книжки в руке, однако на самом деле она выбрала ее потому, что маленькая книжка помещается в сумочке. Саша знает, что оставлять ее где попало никак нельзя. Она любит свою маму, очень любит, и знает, что та не станет сознательно шарить в ее вещах; но ни одна мать на свете не обладает той силой воли, которая требуется, чтобы, наткнувшись случайно на записную книжку, не прочитать то, что внутри. Изабель выкручивается, используя шифр, а Патси держит все в своем телефоне, но Саше нравится все записывать. Так ей легче разобраться в собственных мыслях – это помогает определить, что делать. Но мама этого не поймет. Она вообразит, что в записной книжке все истинная правда. И в каком-то смысле это действительно так. Однако мама все истолкует превратно…

Снизу доносится шум, Саша поспешно протягивает руку и засовывает записную книжку в кармашек своей розовой косметички, после чего откидывается назад и берет томик Китса[9].

– Как дела, Саша? – спрашивает мама, толкая дверь в комнату. В руках у нее наглаженное белье.

Саша отрывается от книги.

– Все в порядке, корплю над домашним заданием.

Фиона Блейк улыбается.

– Не переусердствуй. Ты же знаешь, что нужно хотя бы изредка получать от жизни удовольствие.

Она кладет белье на комод и, уходя, закрывает за собой дверь. Саша снова открывает книгу. «Дышать, имея вечность впереди, ловить в томленье каждый нежный вдох…»[10] Она вздыхает. Только представьте себе, что кто-то говорит вам такие слова.

* * *

– Значит, вы понимаете, почему мы встревожены.

Сомер откидывается на спинку стула. За все время ее рассказа директриса колледжа не промолвила ни слова. Она просто сидела, хмурясь, теребя в руках резинку, глядя в окно. На улице потемнело. Похоже, надвигается дождь, и Сомер ругает себя последними словами. У нее нет ни куртки, ни зонта, а обувь ее самая неподходящая.

Директриса по-прежнему так ничего и не сказала. Сомер бросает взгляд на Куинна, тот пожимает плечами.

– Миссис Маккенна, – говорит она, слегка повышая голос, – как вы думаете, нет ли чего-нибудь такого, о чем нам следует знать? Вы не знаете, у Фейт в последнее время были конфликты с другими учащимися?

Женщина поворачивается к ней лицом.

– Нет. Я ни о чем таком не знаю. Фейт очень популярна среди своих одногруппников.

– Вы не знаете, кто мог сыграть с ней такую первоапрельскую шутку? Вам на ум ничего не приходит?

Директриса снова хмурится.

– Надеюсь, вы не хотите предположить, что это дело рук одного из наших учащихся…

– Ни в коем случае. Но мы знаем, что семья Фейт переехала сюда только летом прошлого года, поэтому, вероятно, за пределами колледжа у нее друзей мало.

Маккенна снова принимается теребить резинку. Сомер на волоске от того, чтобы вырвать резинку у нее из рук.

– Миссис Маккенна, это очень серьезно…

Директриса резко поворачивается к ней и подается вперед. Казалось, щелкнули выключателем. Теперь она внимательная, деловитая, резкая.

– Боюсь, я не могу ничего рассказать вам о личной жизни Фейт и о том, чем она занимается за воротами колледжа. Могу вам сказать то, что она талантливая и трудолюбивая ученица, и я имею все основания ожидать, что она добьется успеха в своей профессии.

– Но у нее есть товарищи, так? – Это уже Куинн. – И у вас должны быть кое-какие мысли насчет того, кто они. – Его тон предельно близок к сарказму.

– Вы хотите допросить моих учеников? – Директриса опять хмурится.

– Не допросить, нет, – поспешно говорит Сомер. – Мы надеялись устроить все неофициально. Просто пообщаться с одногруппниками Фейт и постараться выяснить, какие могут быть подводные течения – имеет ли место чувство неприязни…

Маккенна поднимает брови.

– В таком случае могу сказать, что я не стану вас останавливать. Но я попросила бы вас проявить больше деликатности и не действовать грубо, чем славится полиция.

– Не было ли у вас в последнее время каких-либо происшествий, которые оправдали бы наше появление? Может быть, проблемы со спиртным?

– Нет.

– Наркотики?

– Категорически нет.

Сомер чувствует реакцию Куинна, но не осмеливается взглянуть на него.

– Хорошо, – ровным тоном произносит она. – В таком случае мы остановимся на чем-нибудь общем вроде личной безопасности.

– Неплохая мысль, – быстро соглашается Маккенна. – На этой неделе ко мне уже обращались две ученицы, которым показалось, будто их преследовали на Иффли-роуд. И очень прискорбно, что ваш полицейский участок видит во всех подобных проблемах лишь дымовую завесу, скрывающую нечто такое, что вы, очевидно, считаете гораздо более важным.