Вся история Фролова, советского вампира

– Так… Ерунда. Разные мелочи. Не обращайте внимания.

– Вы не такая, как все. В вас есть что-то особенное. Послушайте меня. Такие женщины, как вы, очень къасивые… они часто остаются одинокие. Как вы думаете, почему?

– Потому что красивые женщины много о себе воображают.

– Вздоъ. Извините. Я увеъен, что дело совеъшенно не в этом. Къасивые женщины очень нъавятся мужчинам, вокъуг них всегда атмосфеъа немного… покъучена, что ли. Их это будоъажит. Они живут в постоянном стъессе. И в конце концов, у них что-то пеъегоъает внутъи. Къасивые женщины часто вообще пеъестают интеъесоваться мужчинами. И остаются сами. Я пъав?

– Вы даже не представляете себе, насколько.

– Но вы не должны ъасстраиваться. Вы совеъшенно необыкновенная. У вас всё будет очень хоъошо. Я увеъен. Но, в къайнем случае, у вас всегда есть выход.

– Конечно, всё образуется, вы правы. Я не должна раскисать.

– Тамаъа Боъисовна, если вам нужно будет от всех убежать, спъятаться… В общем… Я давно вам хотел сказать. Только не смейтесь. Я буду ждать хоть десять лет, но если вы ъазочаъуетесь в жизни… Выходите за меня замуж. Я хоъоший. Понимаете? Я нелепый, стъанный, я всё въемя говоъю какую-то чепуху. Но я хоъоший. Я бы ни за что не ъешился с вами так говорить. Но это вино. Я ъедко пью и напился, по-моему. Послушайте меня. Дъугого случая вам это сказать у меня не будет. Я понимаю, что для вас это неожиданно. Но вы подумайте. Я самый пъеданый. Самый добъый. Я бы думал только о вас. Я бы вас защищал. У меня есть кваътиъа. Тъи комнаты. Что я говоъю… Как будто я хочу вас соблазнить кваътиъой… чепуха какая-то… Я вас давно люблю. Я не къасавец, я понимаю… Но я бы весь, полностью, пъинадлежал вам. А с къасавцем так никогда не бывает. Я бы… ну как вам пеъедать, что я чувствую… Всё это небо со звездами не больше, чем моя любовь и нежность к вам.

Да… и тут Тамара Борисовна не выдержала, по ее щекам покатились довольно крупные слёзы.

– Тамъа Боъисовна, что с вами? Я вас обидел?

– Да что же это такое? Да что же это такое? – она совершенно спокойно это произнесла.

– Извините меня! – Бадер пришел в ужас.

– Да за что? Не обращайте внимания… Про атмосферу, подкрученную: вы очень правильно сказали. И сами ее тут же и подкрутили. Но, Виталий Маркович, вы, оказывается, поэт. Я серьезно говорю, без иронии. У меня нервный срыв, не обращайте внимания. Как тут люди открываются с неожиданной стороны… Вряд ли я выйду за вас, честно скажу, но… вы – рыцарь. Что-то вроде Дон-Кихота. Я вам так благодарна. Вы… извините, я должна уйти. Простите меня… И еще раз – спасибо.

Она проснулась под утро. еще было темно. Сыромятина не храпела, к счастью. Обрывки сна, которые остались в памяти, никому рассказать невозможно и самой лучше поскорее забыть. Совсем неприличный сон. Как жарко, всё тело мокрое. Никаких шагов не слышно, все уже спят. Вот пойду на реку, искупаюсь, сна всё равно ни в одном глазу.

Глава 25. Встреча у реки

Он увидел, что на пляже кто-то есть. Видел он в темноте лучше, чем днем. А ночь как раз была безлунная. Очень жарко, даже душно. Время – перед рассветом. Вокруг никого, он это чувствовал. Никого, кроме одного человека, верней одной. На лавке под деревянным грибочком возле воды лежала ее одежда. Женщина была в воде, но смотрела не на берег, а в другую сторону. Он осторожно подошел, спрятался. Она повернулась и начала выходить из воды. Чувства голода он к этому времени уже не испытывал, оно было надёжно – на сутки или двое – удовлетворено.

Женщина остановилась на песке перед водой. Он чувствовал, что ее обнаженность волнует ее, хотя вокруг, как она думала, никого нет. Никого нет, но ведь не исключено, что кто-то мог бы и быть. И это воображаемое чьё-то присутствие рядом с ее наготой волновало ее. Он наблюдал, никак не обнаруживая своего присутствия. Она была сложена не по-деревенски. Стройная, лет 30, не студентка. Но явно из университетских. Деревенская бы не стала бегать голая по деревне, даже в самую глухую ночную пору. Чёрные распущенные волосы, баба довольно красивая.

Она сделала несколько шагов и оказалась возле своего платья. Взяла полотенце и стала вытираться. Он стоял за ее спиной и понимал, что она не знает о его присутствии и, если узнает о нем, перепугается до полусмерти, а этого ему как раз не хотелось. Поэтому он дал ей спокойно надеть платье, и показался ей так, что его появление выглядело естественным.

– Не спится что ли? – спросил он.

– Вам, я смотрю, тоже не спится, – ответила женщина.

– Уснешь, когда такие в реке купаются, – заметил Фролов.

– А вы подглядывали? – вспыхнула женщина.

Даже в темноте он понял, как она покраснела. Но покраснела правильно. Не от возмущения, а от стыда, вызывающего бурю, которой невозможно сопротивляться. Он почувствовал, что его власть над ней сейчас безгранична – что он скажет – то она и сделает.

– Вот как ты это платье надела – так его и снимай! – приказал он. – Под платьем-то ничего нет – я видел.