Работы Платона и Аристотеля были приравнены к Священным Писаниям, а философия по преимуществу заключалась в комментировании таких текстов. Затем последовали комментарии к комментаторам, а также приведение этих трудов в соответствие с догматикой. Логика использовалась для того, чтобы доказать существование Бога.
Иногда такая работа была интересной и даже не чуждой творчеству. Но она не была оригинальной.
Основные предпосылки оставались неизменны ми.
Эти предпосылки были впервые серьезно поставлены под вопрос в XVII веке Рене Декартом, которого сегодня считают основоположником современной философии. Декарт отказался от старых догм и в основание своей философской системы поместил постулат разума, а не веры.
Он показал, что можно отрицать все, за исключением одной вещи. Невозможно ставить под сомнение все, и в то же время сомневаться в
Примерно полвека спустя британский философ Джон Локк продвинулся на один шаг дальше и ввел понятие эмпиризма. Он считал, что самым последним основанием философии является не разум, а опыт. С точки зрения Локка, все наше знание получено из опыта. У нас нет врожденных идей, только впечатления, а идеи мы создаем сами, размышляя над этими впечатлениями. Казалось, философия достигла своих пределов.
Но не пришлось долго ждать следующего шага. Традиция британского эмпиризма оказалась на грани здравого смысла с появлением ирландца Беркли. Если наше знание о мире базируется только на опыте, то как мы можем знать о том, что мир существует, если мы его не воспринимаем?
Мир, таким образом, сводился к фикции, а философия — к посмешищу. Но к счастью для этого мира, Беркли был священником и богобоязненным человеком. Конечно, мир продолжает существовать, — объявил он, — даже когда его никто не воспринимает. Но как это может быть? Это возможно, так как мир всегда воспринимает Бог.
Такой прием спас Беркли от множества неприятностей (не только с архиепископом и прихожанами).
У мира появилась опора. И она продержалась еще 30 лет, пока на философской сцене не появился Давид Юм.
Юм является единственным философом, идеи которого находят отклик и сегодня. Труды древних греков ныне можно читать как литературные произведения, философия же их всерьез не воспринимается.
Средневековье в лице Августина и Фомы Аквинского чуждо современным опытным знаниям. Благодаря Декарту и рационалистам мы поняли, что человек не исчерпывается разумом, ранний эмпиризм кажется самоочевидным, надуманным или скучным. А философы после Юма почти все попадают в две последние категории.
Юму удалось то, что только что пытался сделать я, а именно: он разрушил философию до основания.
Он сделал еще один шаг после Беркли и довел эмпиризм до его логического завершения.
Юм отрицал существование всего, за исключением самих актов восприятия. Сделав это, он поставил нас в трудное положение. Это называется солипсизм: существую только я один, а мир не что иное, как часть моего сознания. Все, конец игры в философию, тупик, из которого невозможно выйти. Шах и мат.
Затем мы неожиданно осознаем, что это не имеет значения. Несмотря на то что говорят философы, мир остается там же — и мы продолжаем жить дальше. Как и Юм, остроумие и гаргантюанское телосложение которого выгодно отличало его от приведшего нас в тупик солипсизма Беркли. Юм просто высказал новую идею о
Юм происходил из почтенной шотландской семьи. Его биограф Е. Мосснер проследил его родовое древо вплоть до Хома из Хома, который умер в 1424 году. К числу предков философа относятся такие не столь приятные, но, несомненно, выдающиеся личности, как Белчер из Тофта, Хома Блэкаддер и Норвелл из Богхола.
Давид Юм родился 24 апреля 1711 года в Эдинбурге. Его отец умер, когда ребенку было три года. Необыкновенно большое число выдающихся философов лишилось отца в раннем возрасте, и этот факт толкуют на все лады психоаналитические теории. Они говорят о том, что недостаток мужской доминирующей фигуры формирует стремление к созданию чего-то, на что можно опереться, приводит к попыткам создания теоретической системы, занимающей место «абстрактного» родителя. Такие психоаналитические теории могут быть блистательными, завораживающими, возможно, даже информативными (только о чем они говорят, я не знаю точно). Другими словами, они могут объяснить у описываемых ими философов все, что угодно, кроме уровня их интеллекта.
Ко времени, когда Давид Юм появился на сцене, ветвь его выдающегося семейного древа деградировала до такой степени, что Юмы жили в небольшом и неустроенном поместье в Найнвеллсе.