Вся моя жизнь

По данным недавнего опроса, 80 % американцев больше не верят в эту войну и считают, что мы должны уйти из Вьетнама, должны вернуть вас [солдат] домой. На родине за вас очень переживают.

Сегодня вечером, оставшись наедине с самими собой, задайте себе вопрос: “Что мы делаем?” Не надо вспоминать готовые, заученные наизусть ответы, которые внушало вам командование на базах; ответьте себе как мужчины, как человеческие существа: есть ли оправдание тому, что вы делаете? Понимаете ли вы, зачем вылетаете на задание и за что получаете по воскресеньям денежную надбавку?

Те люди внизу не причинили нам никакого вреда. Они хотят жить в мире. Хотят заново отстроить свою страну… Известно ли вам, что предназначенные для уничтожения людей бомбы, которые вы сбрасываете из своих самолетов, запрещены Гаагской конвенцией 1907 года, подписанной в том числе и Соединенными Штатами? Думаю, если бы вы знали, что делают с людьми эти бомбы, вы здорово разозлились бы на тех, кто их изобрел. Эти снаряды не разрушают мосты и фабрики. Сталь и цемент они не пробивают. Они поражают только незащищенную человеческую плоть. Эти шарики начинены пластиковой дробью с неровными краями, и ваши начальники, которых интересует только статистика, а не живые люди, гордятся этой технической новинкой. Пластиковые пули не видны на рентгеновских снимках, и их невозможно извлечь. Местные больницы полны детей, женщин и стариков, умирающих в страшных мучениях с этой дробью в телах.

Можем ли мы вести такую войну и по-прежнему называть себя американцами? Так ли уж эти люди отличаются от наших собственных детей, матерей и бабушек? Нет – только тем, наверное, что они твердо знают, ради чего живут и за что готовы умереть. Я знаю, что, если бы вы увидели и узнали вьетнамцев в мирных условиях, вы возненавидели бы тех, кто отдает вам приказ их бомбить. Думаю, в наш век дистанционных войн, когда надо просто нажимать на кнопки, мы все должны приложить все силы к тому, чтобы остаться людьми.

Через несколько дней меня везут из Ханоя на юг. Следом за нами едет автомобиль французского кинорежиссера Жерара Гийома с его маленькой съемочной группой. Гийом приехал в Ханой снимать документальный фильм и заодно решил заснять и мой визит. Поскольку моя задача – привезти доказательства и поведать об увиденном как можно более широкой аудитории, я рада его присутствию.

От некогда процветавшего индустриального центра Фули остались лишь случайно уцелевший остов какого-то здания, фрагмент двери и завалившийся набок шпиль храма. Город превратился в сплошные руины. Я вижу то, что по замыслу наших стратегов не должно было попасться на глаза американцам.