Вся моя жизнь

Оказалось технически непросто доказать это с юридической точки зрения, но помимо этого я полагал – и думаю, большинство членов администрации разделяли мое мнение, – что вреда было немного, а проблема свободы слова очень всех волновала… Я думаю, в год выборов гораздо важнее было проявить уважение к свободе слова, чем выиграть одно частное дело по обвинению девицы, которая довольно глупо вела себя во Вьетнаме.

Через два месяца после моего возвращения из Ханоя президенту Никсону в ежедневном отчете доложили, что “согласно изученным в Конгрессе материалам, Фонда воспользовалась своим выступлением на ханойском радио, чтобы обратиться с вопросами к военнослужащим США, но не провоцировала их на дезертирство, а ограничилась призывами остановить бомбардировки”. В течение следующих месяцев ФБР отослало мое дело трем собственным штатным рецензентам, дабы они проанализировали досье и оценили, стоит или нет продолжать секретное расследование. Все трое нашли, что дело надо закрыть. Одна из них, по фамилии Хервиг, написала для ФБР:

У нас есть гораздо более опасные элементы, которыми мы должны заняться. Если не будет приказа [Министерства юстиции] продолжать расследование, его следует закончить. Основание для расследования всегда найдется – возьмите любое неугодное лицо и начинайте.

Вот уж правда – более опасные элементы. Недавно арестовали пятерых человек, которые на деньги секретного фонда кампании Республиканской партии пытались прослушивать офисы Национального комитета Демократической партии. Один из них оказался директором по безопасности Комитета по перевыборам президента. В конце сентября обнаружилось, что Джон Митчелл, занимая пост генерального прокурора, распоряжался средствами для взяток, которые шли на нелегальный шпионаж и организацию саботажа против демократов и прочих политических противников.

В августе того же года бомбардировки дамб были прекращены.

Глава 11 Напраслина

Мы не привыкли с детства к прямому обману и к той разновидности неправды, которая близка к правде настолько, что способна рядиться под правду, и обращает к идеалисту свое обольстительное, ласковое лицо.

Дэниел Берриган. “Ночной рейс в Ханой”

О моей антивоенной деятельности многое уже сказано, и только что вы прочли отчет о моей поездке, получившей неоднозначные оценки. Я отправилась во Вьетнам, потому что хотела разоблачить ложь администрации Никсона и сделать так, чтобы людей перестали убивать с обеих сторон. Я убеждена, что после моего возвращения Никсону уже не так легко было отвлечь внимание народа от эскалации воздушной войны, и, возможно, это помогло остановить бомбардировки дамб. Я хотела обратиться к американским летчикам, и не раз это делала во время гастролей с нашим антивоенным шоу FTA. Я не склоняла их к дезертирству. Как я однажды прочла в документах Конгресса, А. Уильям Олсон, представитель Министерства юстиции, изучив записи моих выступлений по радио, сказал, что я призывала военнослужащих “просто подумать, и ничего больше”. Я не совершила ничего, что могло бы привести к пыткам наших военнопленных. Пытки в лагерях пленных в Северном Вьетнаме прекратились еще к 1969 году, за три года до моего визита во Вьетнам.

Мне очень жаль, что по собственной воле я оказалась в такой ситуации, когда меня сфотографировали у зенитного орудия. Я уже объяснила, как это произошло и почему из-за этого мои мысли и поступки были истолкованы неверно. Я сожалею о том, что произнесла те резкие слова, когда наши военнопленные вернулись на родину, и дала повод апологетам войны раскрутить байку о “ханойской Джейн”. Меня обвинили понапрасну и использовали как громоотвод для злобы дезинформированных людей, запутавшихся и растерявшихся после войны.

Миф о “ханойской Джейн” жив по сей день; мне хотелось бы ответить на обвинения.