Вся наша жизнь

После того, как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе наверх.

Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока воительница не скрылась из виду. Потом покачал головой и отхлебнул из своей кружки.

- Она что-то скрывает, - пробормотал наемник. - Слишком долго была во дворце, слишком мало сказала...

- Уймись, - меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои долговязые ноги и время от времени лениво отхлебывал из кружки. - В конце концов, Армахог ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы... поболтать с ним о том, о сем.

Сог недоверчиво покачал головой:

- При живом Тогине? Не верю.

- Тогин далеко, - заметил Укрин. - А Армахог - здесь. К тому же, с дипломатической точки зрения...

/смещение - меч и молния/

Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу и мешает спать честным правителям. Честным правителям ? Это, пожалуй, стоит запомнить. Неплохая шутка.

Окончательно проснувшись

/ну, почти окончательно/,

Пресветлый поискал взглядом того, кто стал причиной его пробуждения.

Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и заметил:

- Скоро полночь. Все ждут, пока вы проснетесь, чтобы отчитаться перед вами. И я - в том числе.

Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам разбудить правителя в урочный час, и приказал:

- Пускай все входят. Я выслушаю.

Пока Тиелиг ходил звать властимущих мира сего, Пресветлый успел немного размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им соответствующего внимания.

Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни) и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.

/смещение - прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков... и длящийся одно мгновение/

- Я обдумал все то, о чем вы говорили, - глухо произнес Армахог. - И я... не согласен с этим планом.

Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем - старэгх и правитель. Было далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов бродило по залу, задумчиво проводя ладонью по гладкой столешнице п-образного стола. Талигхилл хмурился, но слушал.

- Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск - если войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с флангов, мы потеряем все. Кроме того...

- Погодите, - поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы прикрыть зевок. Погодите. На сегодняшний день это - единственный план, который дает нам хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту не существует. Предложите что-либо альтернативное, и я первый воскликну: Да будет так! Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться воплотить в жизнь. Помните махтас? - не дорожить частью, чтобы сохранить целое . Пускай это будет нашим девизом в предстоящей войне.

Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но... Но Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо доказывать.

- Как будет угодно Пресветлому.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Мы помолчали.

- Не ожидал такого от старэгха, - заметил из своего кресла Данкэн. Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?

- Это все Тэсса, - сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию опять разлиться в комнатке. - Ее появление было для Армахога слишком неожиданным.

Генерал в отставке зевнул:

- Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей практике...

Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: За что?!.. Небеса, в отличие от генерала, безмолвствовали.

Наконец наш повествователь завершил рассказ из серии Неопубликованные (и ненаписанные) мемуары , и все мы, с заметным оживлением, встали, направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.

В Башне , как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал. Стол там был накрыт, и свежие, еще дымящиеся блюда несколько развеяли нашу сонливость - но не надолго.

Пожелав всем спокойной ночи (с учетом последних событий - в прямом смысле этого слова), я поплелся к себе в комнату, где и уснул. Без сновидений.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Удивительно, но меня никто не разбудил. Не успели.