Вся политика

При этом произошел заметный сдвиг в тональности самого обсуждения глобализации. Поначалу преобладали если не прямо восторженные, то все же весьма оптимистические настроения. Глобализация понималась как усиление взаимосвязей и взаимозависимости, повсеместное распространение и проникновение цивилизованного (то бишь западного) образа жизни. Несколько утрируя, такой подход можно назвать туристическим; ему отдали дань даже знаменитые ученые; так, Н. Луман, один из самых авторитетных социологов современности, иллюстрировал реальность мирового общества тем фактом, что берлинцы могут провести отпуск на Гавайях. Не менее прославлен пример с немецкой пенсионеркой, ежегодно на несколько месяцев уезжающей в Кению.

Эйфорические настроения во многом были связаны с экономическим подходом: глобализация – это хорошо для экономики, а что хорошо для экономики, хорошо и для общества. Правда, уже вскоре появились публикации, авторы которых пытались взглянуть на глобальный мир глазами не берлинских туристов, а кенийских крестьян. Так, например, А. Зиновьев систематически и последовательно освещал глобализацию с точки зрения тех, кому от нее не поздоровится; но не эти статьи и книги задавали тон мировой прессы.

Перелом в тональности и реальный старт дискуссий состоялся лишь тогда, когда европейские социальные государства столкнулись с проблемой утраты крупных налогоплательщиков. Диагноз, который поставили эксперты, – в процессе глобализации государства теряют свой суверенитет. Не ограничивают и не делегируют по доброй воле – ведь принятие Устава ООН, формирование современного международного права, межгосударственная интеграция и т. д. неизменно и неизбежно означали то или иное ограничение суверенитета, а неконтролируемо теряют.

Как известно, государственный суверенитет – это верховенство государственной власти на территории страны; проецированный на международную сферу, он означает, что государство само определяет, какими будут его отношения с другими государствами, а последние не вправе вмешиваться в его внутренние дела. Термин «суверенитет» в государственно-правовом смысле был впервые введен в XVI веке французским ученым Жаном Боденом. Суверенитет реализуется прежде всего в порядке осуществления государством его функций, однако наиболее непосредственно он проявляется в системе прав государства. Именно правомочия государства обеспечивают действительное осуществление государственной власти, а следовательно, и государственного суверенитета. Установление в обществе правопорядка, наделение правами и возложение обязанностей на должностных лиц, общественные организации и граждан – все это характеризует верховенство государственной власти, ее определяющее положение по отношению к любым иным властным отношениям

(например, семейным, внутриколлективным и др.). Только государственная власть способна оказывать авторитетное воздействие, а при необходимости и принуждение на все стороны жизни общества, что придает ей всеобъемлющий, суверенный характер.

Понятие суверенитета, долгое время попросту не обсуждавшееся, внезапно стало жгуче актуальным. Что в определенной мере соответствует природе этого понятия – как показал еще в 1922 году немецкий юрист К. Шмитт, свой подлинный смысл суверенитет обретает в чрезвычайных, исключительных случаях.

К. ШМИТТ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ. ЧЕТЫРЕ ГЛАВЫ К УЧЕНИЮ О СУВЕРЕНИТЕТЕ [92]