Вся правда о небожителях

– И она заметила, что ты не веришь. Потом отомстила за свою же несостоятельность, которая от тебя не укрылась, иначе она написала бы интервью, как договаривалась. А все потому, что у нее нет внутри авторитетной планки, нет разницы между «можно» и «нельзя», «хорошо» и «плохо».

– Какой ты умный, – сделала открытие София.

– С уголовниками пообщаешься, не такого наслушаешься. Среди них встречаются подкованные экземпляры, редко, но попадаются. В основном среди старых уголовников…

У него-то планка есть, поэтому между ними стоит Лика, как осиновый кол, вбитый в грудь вампира. А у Софии есть? Во всяком случае, герои ее книг живут с понятиями морали, и, несмотря ни на что, то есть на уничижающую статью, после которой падает авторский кураж, София…

Пишет свой детектив

Илларион решил потратить обеденный час на важное дело и заручиться обещанием Настеньки. Собственно, со старой службой покончено, с завтрашнего дня он приступает к обязанностям судебного писаря, можно не возвращаться в контору. Но аккуратность ценится в любом ведомстве, а репутация дорогого стоит, ведь Илларион намерен делать карьеру и дальше, посему для полной передачи дел новому писарю обязан вернуться. И вот он в магазине, жаждущий положительного результата, однако сразу-то не выложишь: так, мол, и так, сразу неловко, надо по-умному.

Настенька в голубой закрытой блузке с пышными рукавами и длинными манжетами почти до локтя, в синей узкой юбке, такая прекрасная, слушала его с немалым изумлением, не понимая, куда он ведет. Она, конечно, не ждала его днем, но отчего не послушать, если покупателей нет? Когда же кто-то заходил, девушка извинялась и посвящала себя клиентке, это лишний раз подтверждало, что она достойная девица, воспитанная и прилежная. На Иллариона нашло вдохновение.

– Настасья Назаровна, представьте… – сказал он, волнуясь, когда чертова покупательница ушла, так ничего и не купив, но отняв драгоценное время. – Представьте душу, которая заточена в темнице, ей тесно и одиноко. Житейские удовольствия с мирскими заботами не завлекали ее в сети, потому как она ждала чуда. И вот чудо случилось: однажды весною ниспосланный на землю ангел, божественную природу которого не успели исказить человеческие пороки…

– Вы странно изъясняетесь, непонятно, – заметила она.

– Что же тут непонятного, Настасья Назаровна? Вы бы поняли, ежели б занемогли, лежали на смертном одре, а ваша рука находилась бы в моей…

– Да бог с вами, я не хочу лежать… на смертном одре.

– Это я так, для поэтического сравнения. Метафора-с.

– А нельзя ли без метафор? – осторожно спросила Настенька, не желая нанести ему обиду.

– Как можно в сей час откровения, когда душа расправила крылья…

– Что за шум? – кинулась она к окну, обрадовавшись благовидному поводу прервать сию заумь. – Ничего не видно… толпа… Сударь, сходите и поглядите, что там, я не могу оставить магазин.

– Слушаюсь и повинуюсь, – с чувством сказал он, выбегая.

Честно сказать, Иллариону нужна была передышка, а то Настенька перебивала его словесный полет, в результате он забывал красивые фразы, составленные с особой тщательностью накануне.

Его не было минут двадцать, Настенька успела позабыть, что отправила Иллариона поглядеть на происшествие, и сортировала новый товар, начав с мелких вещиц. Как вдруг снова возник он, немного расстроенный:

– Представьте, Настенька, какая трагедия! Карета наехала на старика-калеку да умчалась себе. Все ветреники и бездельники виновны-с! Развлечений ищут и беду несут людям. Загубили человека и ускакали-с, каково, а?

Побелевшая девушка смотрела не на Иллариона, а на его руки и, едва он замолчал, робко спросила:

– Что это вы держите?

– Это? – Он крутанул в воздухе обычную палку, обработанную под трость. – Клюка старика. Его погрузили и увезли, а клюка осталась лежать… Я подобрал, вдруг его родные…

Он осекся, так как девушка заметалась в поисках вещей, необходимых для улицы, но ограничилась сумочкой, ринулась к выходу, потом к Иллариону:

– Куда… куда его повезли?

– В дом скорби-с… для бедных. Настенька, погодите, а магазин?..

Она вернулась, суетливо сунула ему в руки ключи:

– Закройте и дождитесь мадам…

Мишеля было не застать, он исчезал до появления сестры, возвращался поздно, с ним не удавалось поговорить. Но разве будет он слушать голос разума, то есть Марго? Она терялась, не зная, что предпринять, одновременно не хотела потерять любимого брата, а еще больше не желала, чтобы он стал несчастным. Голова Марго пухла от мыслей, ее следовало проветрить. Как? Разумеется, в прямом смысле: на конной прогулке. И какая жалость, нет, безобразие – Мишель бессовестно улизнул! С другой стороны, появилась редкая возможность остаться наедине с подполковником, если не считать денщика. Это дурно – замужней женщине радоваться уединению с мужчиной, но будет всего лишь прогулка.