Вся правда о небожителях

– На самом деле ее зовут Камилла… В общем, стой здесь, я скоро.

Артем сбегал к начальнице Игоря, предупредил, что забирает его для дачи важных показаний, и, вернувшись, велел ему идти с ним…

С одним пунктом Вовчик разделался быстро, позвонил Артему, но тот сказал, что занят, примерно через час подъедет, и напомнил о следующем задании. Однако дела не убегут, а кое-кто может удрать навсегда, поэтому Вовка проявил инициативу и двинул к Софии на разведку. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Лика оставила здесь свой неизгладимый след, а чтобы оправдать собственный визит, он сказал обычным тоном весельчака:

– Думал, Артем у тебя… Что за настроение? Кто-то обидел? Ты мне скажи, я всех порву на портянки.

– Отстань, Вовка.

София и позы не переменила, сидела, подперев подбородок, только взглянула на него недовольно, дескать, кто это мешает мне наслаждаться тоской-печалью? Он оседлал стул и, отбросив шутливость, принялся выговаривать ей:

– Лика, да? А что, собственно, случилось, чего ты накуксилась? Ну, беременная она, но не факт, что от Артема. Он давно ее бросил, еще до вашего бурного романа.

– Вовка, прости, я хочу побыть одна. Мне надо подумать.

– Ладно, ухожу, – нехотя поднялся он. – Только не руби сплеча. Лика могла переспать с первым встречным, чтобы отравить Артему жизнь, так что не спеши.

Оставшись одна, София уставилась в монитор, но ничего там не видела. Не рабочее состояние у нее было. К счастью, роман почти написан и…

Продолжится так

Венгр ближе подошел к портрету, поводил канделябром, освещая лицо дамы, но то, о чем он сказал немногим ранее, не отражалось на картине.

– Впрочем, – произнес Медьери, – графиня Эржебет не единственная женщина, отличившаяся кровожадностью, две китайские императрицы в свое время истребили множество народа ради забавы, русская помещица Салтыкова…

Марго, полагая, что времени ей отпущено не так уж много из-за гостей, жаждущих видеть хозяина, нетерпеливо перебила:

– Но у графини были особенности в ее жестокости, расскажите о них.

– Жадность, – усмехнулся он, повернувшись к ней. – В извращенном смысле. Эржебет Батори жадна была до крови, мучений, стонов, криков. Ее жертвами становились молодые девицы из крепостных не старше восемнадцати, которые, попав в замок, уже не выходили оттуда никогда. Для каждой жертвы избиралась своя пытка: прачку разглаживали раскаленным утюгом, златошвейку резали ножницами, швею кололи иглами, зашивали рты, обливали на морозе водой, пока девушки не превращались в ледяные статуи, это еще был не предел…

– Неужто женщина способна на такое? – ужаснулась Марго. – И никто не противостоял ей? Во всех странах за меньшие преступления казнят.

– Время было особенное. Единое Венгерское королевство перестало существовать уже в начале пятнадцатого века в результате феодальных войн и захватнических действий Османской империи. Венгрию растащили по частям, а на востоке образовалось Трансильванское княжество, зависимое от Османской империи, но самостоятельное во внутренних делах. Княжеством в конце шестнадцатого века правил Стефан Батори – родной дядя Эржебет, который вел войны и борьбу за трон. Она была безумно богата и могущественна, ее власть не ограничивалась, жила она в глуши, поэтому зверства сходили ей с рук. Но всему приходит конец, как водится. Умер муж, который вместе со Стефаном вел войны, Эржебет исполнилось сорок, красота ее начала увядать, а чужая молодость бесила. Она выдала двух дочерей замуж, сына отдала на воспитание, как было принято в аристократических семьях, своему родственнику Эмерику Медьери…

– И вашему родственнику?! – догадалась Марго.

– Да, – переходя к другому портрету, сказал Медьери. – Вот он.

– Выходит, королевская кровь Батори и ваша кровь?

– Видите ли, родовое древо растет не только вверх, но и в стороны, чем шире крона, тем ветки дальше от ствола, от нашей ветви оба они далеки. Но я продолжу. Эмерик ненавидел Эржебет, отчасти завидуя ее богатству и могуществу, отчасти зная ее истинное лицо. Он поклялся уничтожить эту женщину. Я дошел до самых страшных убийств, совершенных графиней, которую в народе прозвали Волчицей.

Подполковника тоже увлек рассказ о необычных пристрастиях особы королевской крови. Выше-то человек не взлетает, разве что к Богу, а раз он идет следом за Создателем, то обязан блюсти его заповеди. Суров подошел к Марго и венгру, с интересом разглядывал портрет графини, но, покачав головой, высказал недоверие:

– Волчица? Невозможно вообразить, что столь великолепная и благородная дама развлекалась убийствами.

– И предпочитала она убивать исключительно красивых девиц, – сказал Медьери. – Не принимайте мой рассказ за легенду, обросшую вымыслами, Эржебет вела учет убийствам, записывая в тетрадь, когда и сколько девиц извела, а также каким способом. Да и прозвища не даются даром, между прочим, на родовом гербе Баториев были изображены волчьи зубы, а волк в геральдике означает злость и жадность.