Вся правда о небожителях

– Я ведь не барышня, у меня кулаки есть и пистолет. А матушки не бойся, она будет вести себя так, как я велю. Идем.

Девушка покорно пошла с ним, с сожалением вздохнув: вот и Сергей понял, что она ни на что не годится.

– Милейшая! – постукивая пальцами по столу, нежно мурлыкал Зыбин. – Два битых часа вы лепетанием своим нас усыпляете. А ведь лжете-с.

Ух и хитра бабенка! Десять раз принималась хныкать, прикидывалась глухонемой раз двадцать, клятвы страшные давала, что никаких «господинов тощих» не видела, а глазками елозила, выдавая свою подлую натуру. Суров, молча наблюдавший представление, то посмеивался в усы, то уходил курить к дальнему окну, но сцена его занимала, как в театре комедия. Марго проявила удивительное для нее терпение, однако и она, когда у Зыбина стало дергаться веко, поднялась со стула:

– Виссарион Фомич, позвольте мне?

– Да позволяю, – безнадежно махнул тот рукой.

Марго встала у его стола, чтоб лучше видеть мерзавку, да и устала она сидеть на жестком стуле. Переплетя пальцы внизу живота, Марго разбавила тягомотину живой речью, правда, в высокомерной манере, с напором:

– Голубушка, я понимаю, что заставляет вас юлить. А вы не озадачились, почему мужа вашего не допустили к допросу? Он с горем в коридоре дожидается супругу, но ему ведь участие в горе надобно, поддержка. Вы и так перед ним виноваты, завели любовника, теперь боитесь, что об этом прознает муж да выгонит…

Удар достиг цели, Балаганова подпрыгнула на стуле:

– Да что вы, барыня! Да как можно! Любовник… Нет, это…

– Какая я тебе барыня, подлая? – с улыбкой процедила Марго. – А коль не любовника покрываешь, то кого? Сообщника? Не без твоего участия Наталью убили. С кем ты договорилась, чтоб племянницу забрали? Учти, когда господин Зыбин поймает того человека, что приезжал к тебе, а он поймает его, то уж ничто делу не поможет, даже твое раскаяние. Кайся сейчас. – Балаганова вновь захныкала, а Зыбин беспомощно взмахнул руками. – Полагаю, Виссарион Фомич, ее пора отвести в арестантскую, чтоб ночь посидела и подумала, но как мужу сказать и что? Мне его жалко.

– Не надо! – взвыла Балаганова. – Позор-то какой!.. Клянусь, того господина я не знаю, два раза всего видела его. Сказал, жене требуется прислуга, мол, с Наташкой он договорился, а она боится нам сказать. Муж мой место ей подыскал с агромадным трудом, добрые люди помогли, вот и не хотела она его обидеть. Денег мне дал… э… господин тот. Двадцать рублей. А я поняла, врет он, с Наташкой у них сговор, ну… берет он ее для своих удовольствий. Да-да, по намекам поняла, хихикал он, про Наташку заговорит, а сам млеет. Сказал, жить у него она станет, а нас чтоб он не видел. Я так подумала: в тепле да в сытости девка будет, чего еще желать-то? Нам она в тягость была, мы люди бедные… Деньги я от мужа утаила и ничего ему… Клянусь всеми святыми, не виноватая я!

Зыбин, последователь домостроя в самых жестких традициях, женских вольностей не любил, еле-еле смирился с вмешательством Марго в следствие, и стоило это ей немалых усилий. А тут глупая, алчная бабская вольность, а то и малодушная зависть к молоденькой племяннице. Когда б не вольность, не продала б она девушку, смелости не хватило бы. Зыбин отвернул лицо с обвислыми щеками от Балагановой в виду того, что была она ему чрезвычайно противна. Лишь его бакенбарды шевелились, когда он шумно втягивал носом воздух или так же шумно выдыхал. За него приняла решение Марго, прежде выразив Балагановой свое отношение:

– За двадцать рублей ты продала жизнь племянницы. Дешево. Но тебе это будет стоить куда дороже. Пошла вон, глупая.

Наверняка не только у Марго создалось впечатление, что из кабинета уползла гадина, но одна она брезгливо поморщилась. Тягостную паузу нарушил Суров:

– Что вы намерены делать, Виссарион Фомич? Промедление смерти подобно, это сказано про нынешние случаи. Чья будет следующая гибель и когда? Думаю, пройдет день-два…

– М-м-м… – замычал тот, неожиданно резво ударив ладонями по столу. – Надобно время, а его нету. Вся полиция поднята, днем и ночью патрулируют улицы, но тщетно, господа! До сих пор мы не знаем, кто остатние девицы, трупы есть, а родные в полицию не обращались, неужто всех продали по двадцати рублей? А как небрежно преступники бросают тела…

– Отчего же, – вставил подполковник, – девушек находят в разных местах, не исключено, что их больше четырех, просто не всех нашли. Полагаю, преступники надеются, что их смерть будет признана самоубийством.

– Хе! Дураков отыскали-с! – раздраженно фыркнул Зыбин. – Похоже, ее сиятельство права, у девиц добывают кровь для каких-то надобностей, а потом выбрасывают их как собак.

Однако у Марго, натуры, редко впадающей в меланхолию, родился план, до которого не додумались мужчины:

– Нужно проследить за Аделью и войти в ту лачугу, когда она туда войдет, мы с подполковником берем на себя слежку. Да, Александр Иванович?

– Разумеется, сударыня, одну вас я не пущу в тот квартал.