Вся правда о русалках. Полевой определитель

сказал ей пару теплых — что, говорит, у тебя стыда нет, небось сейчас не старое время, власть у нас народная, мыла в лавке навалом, и в баню сходить всякому по карману. А бабенка свое — жалостно просит, давай, мол, поищи хоть чуток, больно голова чешется, вдруг какой клещ в волосах застрял, а они, дескать, сильное воспаление вызывают. Ну, Михкель порылся у ней в волосах. Жутко они замусоренные были, Михкель выковырял несколько штук диковинных тварей, навроде тех букашек, что у карпов водятся — их рыбьими вошами зовут.

— А ведь ты здорово на водяного жителя смахиваешь, — удивился Михкель. — Цельными днями небось в воде плаваешь, что-то у крещеных людей я этаких животин не видывал.

— Да, я и вправду много в воде бываю, — скромно согласилась бабенка.

Михкель опять принялся у ней в голове искать. Букашек этих тьма-тьмущая в волосах, и все крепко к коже присосались. Тут Михкелю пришла хорошая мысль, он вытащил из кармана фляжку, в левом кармане у него завсегда коньяк «три косточки» (по-простому — денатурат), а в правом — пузырек с политурой. Ну, хоть Михкелю, ясное дело, и жалко было, ливанул он порядком и из левой, и из правой фляги на голову бабенке. Как тут у ней на голове все зверье запрыгало, забегало и давай отпадать да на траву валиться; вскорости голова подчистую от населения избавилась. Бабенка рада, чуть не пляшет, Михкеля в губы чмокнула. Михкель против такого возражать не стал, да только глядит — зубы-то у ней черным-чернешеньки. Ну, он и за это ей выдал. Бабенка слушала, потупившись. Потом потопала прочь.

И, обернувшись, крикнула Михкелю, чтоб тот еще разок рыбацкое счастье испытал. Михкель возьми да попробуй, и надо же — елки зеленые! — рыбины одна за другой так и кидаются на крючок, только снасть забрасывай. Столько рыбы добыл, что пришлось на тачке везти. И с тех пор у мужика такое рыбацкое счастье, что если бы он по должности рыбаком был, то уж не один раз героем соцтруда стал бы. Но он ловит рыбу в свободное время, в одиночку, место другим не показывает. Такой вот жадина. Его как-то раз спросили, не русалки ли, мол, тебе помогают. Он отпираться не стал, рассказал эту историю. А под конец добавил, что он, дескать, воинствующий атеист — да еще сколько вечеров в вечернюю школу ходил — и в русалок не верит. Ни вот столько не верит, ну а ежели они, окаянные, тебе рыбу предлагают, чего ж отказываться-то…

— Коли вы мне не верите, — закончил свой рассказ Я. Аер, — валяйте разыщите Михкеля, сами увидите, что я не вру: у него завсегда в одном кармане фляжка коньяка «три косточки», а в другом — бутылка политуры».