Вся синева неба

— Этот малыш меня не любит.

Жоанна протестует.

— Он не дает мне его трогать. Это ведь ненормально, правда?

— Ему нужно пространство свободы.

— И с глазами у него все то же самое.

— Что?

— Ускользающий взгляд.

Жоанна уверяет его, что Том его очень любит. На свой лад.

— Это необычный мальчик, со своим характером.

Она как может увиливает от ужинов у Андре. Там все хуже и хуже. Раньше они критиковали, теперь еще и каркают.

— Это ненормально, что он не реагирует, когда его зовут по имени!

Она почти счастлива, что малыш Том остается глух к пронзительным призывам мадам Андре. Это ее реванш.

В этот июльский день Жозеф сидит на веранде, в тени и прохладе, в кресле-качалке рядом с кроваткой Тома. Жоанна в огороде, следует за своим малышом, который весело скачет по грядкам. Он не обращает никакого внимания ни на красивый мяч, подаренный Жозефом, ни на новенькую тачку, купленную Леоном. Его интересует только зеленое пластмассовое ведерко, которое он таскает с собой повсюду и время от времени наполняет землей. Леон тоже в огороде. Он следит за Томом и Жоанной, приставив руку козырьком к глазам. Жоанна знает, что он думает о своей мастерской поэзии, которую хочет организовать с началом занятий в сентябре. Он очень много сил отдает своим ученикам.

Всех четверых отвлекают скрип школьной калитки и шаги по булыжнику. Жоанна оставила давеча калитку открытой, чтобы Леону было легче разгрузить машину. Он купил большой зонтик и новый садовый стол. Сердце Жоанны сжимается, когда она видит Андре в летних нарядах на подходе к огороду. На месье Андре жуткая рубашка в цветочек, а на мадам широкополая розовая шляпа.

— Добрый день, — говорит месье Андре.

— Мы проходили мимо, — добавляет его жена.

Жоанна отлично знает, почему они здесь: уже месяц она уклоняется от ужинов по понедельникам. Андре хотят видеть внука и не стесняются об этом заявить. Жозеф в кресле напрягся и привстал.

Андре толкают маленькую калитку и входят в огород. Они целуют Леона, потом вежливо здороваются с Жоанной и Жозефом.

— Где Том? — спрашивает мадам Андре, ища его взглядом в саду.

Мальчик присел на корточки среди помидорной рассады. Он зачерпывает землю пригоршнями, невозмутимый, равнодушный к шумам, к приходу гостей.

— Том! — зовет мадам Андре.

Жоанна пытается предупредить ее, когда она устремляется большими шагами к мальчику:

— Осторожно, он…

Но слишком поздно, мадам Андре уже отрывает Тома от земли и обнимает его.

— Как поживает мой маленький Т…

Она не успевает закончить фразу, град ударов обрушивается на ее лицо. Том вырывается, ерзает, бьет по чему попало, чтобы избавиться от этого физического контакта, так ему ненавистного. Мадам Андре, испуганно вскрикнув, выпускает его. Маленький Том тяжело падает на попку. Он не плачет. Он никогда не плачет. Никогда ни один звук не вырвался из его ротика сердечком. Подбегает Жоанна. Мадам Андре в ярости принимается отчитывать Тома:

— Какой гадкий мальчик! Кто научил тебя драться? Это невежливо, Том!

Она хватает его за руку, чтобы заставить встать и посмотреть ей в глаза, что только усугубляет истерику мальчика, который отбивается еще пуще, колотя почем зря.

— Оставьте его! — кричит Жоанна.

Она уже подбежала к Тому и мадам Андре, которая испепеляет ее взглядом.

— Вы должны наказать вашего сына.

Жоанна наклоняется, и мальчик прячется у нее под мышкой.

— Он не любит, когда его трогают, — спокойно отвечает она.

— Вот как? Раньше я этого не замечала. — Глаза мадам Андре всматриваются в нее с недоверием. — С каких это пор?

— Несколько недель. С тех пор как он пошел…

Вообще-то с тех пор, как он может убежать от чужих рук. Мадам Андре поджимает губы и выпрямляется во весь рост.

— Что ж, вы не должны давать ему выбора. Ему всего год. Если вы уже предоставляете ему самостоятельно все решать, вы…

Она осекается, потому что подходит Леон, словно желая встать щитом между ними.

— Я тоже не могу к нему подойти, — бормочет он.

Это немного успокаивает мадам Андре. Леон добавляет:

— Это, наверно, скоро пройдет.

Но мадам Андре оскорблена до глубины души.

— Я рассчитываю на тебя, воспитай этого ребенка, научи его, что нельзя бить взрослых, а тем более свою бабушку.

Леон кивает, неловко переминаясь с ноги на ногу. Том неподвижен под мышкой у Жоанны. Мадам Андре всматривается в него.

— А почему у него такие черные ногти?

Леон съеживается. Отвечает Жоанна:

— Он играл с землей…

— Ай, какой мальчик… Невежа и грязнуля.

От громкого голоса Жозефа все вздрагивают. Никто не видел, как он подошел.

— Вы пришли ко мне с единственной целью судить, как моя дочь воспитывает своего ребенка?

От изумления мадам Андре лишается дара речи.

— Если так, я попрошу вас удалиться.

Последовавшее за этим ледяное молчание нарушает только месье Андре, решивший сгладить конфликт.

— Нет, конечно, нет. Моя жена не это хотела сказать.

Однако мадам Андре никак не подтверждает. Она продолжает с неодобрением смотреть на маленького Тома.

— Дорогая, — добавляет месье Андре, — может быть, нам лучше прийти в другой раз…

Его жена нехотя кивает, еще сильнее поджав губы, превратившиеся в тонкую черточку.