Вся синева неба

Сейчас, когда толпа рассеется, Жоанна положит кольцо на маленькую белую плиту. Или лучше закопает рядом, чтобы его не утащил бродячий кот. Она подождет здесь, спрятавшись за деревьями, пока все уйдут.

Прошел почти час, прежде чем толпа разошлась. Конец объятиям и соболезнованиям у маленькой плиты положил дождь. Родители Эмиля, его сестра и ее муж покинули кладбище последними под большим черным зонтом.

Наконец появляется Жоанна, словно выходит из листвы. Пересекает под дождем центральную аллею. Она накинула по случаю свою черную шаль и накрывает ею голову, чтобы защититься от дождя. Кольцо зажато в ее влажной руке. Дойдя до белой плиты, уже покрытой цветами и памятными табличками, она опускается на колени на мокрую траву и тихонько переводит дыхание. Усталость так и не оставила ее. Перед глазами все еще пляшут время от времени белые звезды. Она выжидает несколько секунд, чтобы прийти в себя, и начинает копать голыми руками землю у белой плиты. Земля окрашивает ее пальцы, забивается под ногти, они совсем почернели. Дождь стекает по рукам. Она быстро подносит кольцо к губам, кладет его в землю и закапывает.

Когда она оборачивается, ее сердце пропускает удар и она едва подавляет изумленный вскрик. В нескольких метрах от нее стоит Маржори под черным зонтом. Ее лицо залито непросохшими слезами, но глаза смотрят ласково, когда она спрашивает:

— Вы Жоанна?

Они молчат, пока не возвращается официант с их заказами. Маржори взяла кофе, а Жоанна травяной чай. Только что на кладбище, когда они стояли лицом к лицу и Маржори спрашивала: «Вы Жоанна?», дождь припустил с новой силой. Жоанна едва успела кивнуть, Маржори укрыла ее своим зонтом и сказала:

— Пойдемте. Не стойте под дождем. Здесь есть кафе, напротив.

Жоанна пошла за ней без единого слова, как автомат, оцепенев от неожиданности. Маржори толкнула дверь маленького кафе, и Жоанна вошла. Они пробрались между столиками и сели за свободный у окна. Дождь стекал по стеклу красивыми капельками. Официант вырос перед ними, чтобы принять заказ, едва они сели, и они даже не успели снять пальто. Маржори снимает свое, а Жоанна пытается незаметно вытереть испачканные землей руки о черное платье. Время от времени они с любопытством поглядывают друг на друга, но не одновременно, и обе думают, что несколько секунд молчания им необходимы, чтобы собраться с мыслями. Официант не возвращается. Маржори аккуратно повесила свою куртку на спинку стула, разгладила ладонью. Для нее молчание длилось достаточно долго. Она начинает:

— Я Маржори. Сестра Эмиля.

Жоанна кивает, пряча черные руки под столом.

— Брат предупредил меня, что вы постараетесь остаться незаметной… Может быть, даже убежите раньше всех.

Жоанна не может скрыть удивления. Ее брови ползут вверх, как она ни пытается сохранить невозмутимый вид.

— Он прислал нам письмо в декабре с многочисленными инструкциями… и этой информацией.

Жоанна помнит это письмо. Он исчез с утра, чтобы отправить его, а она подумала, что он уехал совсем, бросил ее в Аасе.

— В этом письме он дал нам описание, чтобы мы могли узнать вас сегодня. Там упомянута черная шляпа, но я вижу, что сегодня ее на вас нет…

Жоанна кивает, еще не придя в себя. Маржори улыбается ей, мол, все в порядке. Именно этот момент выбирает официант, чтобы появиться с их заказами. Он ставит эспрессо перед Маржори и большую дымящуюся кружку перед Жоанной. Маржори берет пакетик сахара с середины стола, аккуратно высыпает в кофе, размешивает. Потом поднимает лицо к Жоанне.

— Я прочла его дневник за одну ночь. Открыла его и не смогла отложить до утра. Вы знаете…

Она прерывается, чтобы отпить глоток эспрессо, и снова устремляет взгляд в глаза Жоанны.

— Вы знаете, что нет ни одного абзаца, ни одного дня в его бортовом журнале, где он не писал бы о вас?

Жоанна смущенно ерзает на стуле. Она не знает, что ответить. Но Маржори продолжает, кажется, и не ожидая ответа:

— Для церкви мы нарочно выбрали кусок, который был исключением. Мы не хотели, чтобы вам было неловко. Мы знали, что это будет трудный момент для вас… Но мы непременно хотели поблагодарить вас за ваш поступок… звонок моим родителям… картину… Мама будет вам вечно благодарна. Вы очень порадовали ее вашими словами. Я хочу, чтобы вы это знали.

Слезы текут по лицу Маржори, и она берет с середины стола бумажную салфетку, чтобы вытереть их. Тут Жоанна впервые открывает рот. Она спрашивает сдавленным голосом:

— Вы смогли его увидеть… в последний раз?

Маржори шмыгает носом и прячет скомканную салфетку в карман.

— Я нет, но родители смогли провести с ним последнюю ночь в этой хижине.

Жоанна сглатывает ком, закупоривший горло, и может задать следующий вопрос:

— Он ушел на следующее утро?

Маржори кивает.

— Он ушел на рассвете, спокойно. Даже улыбался.

Слова срываются с губ Жоанны, как вздох:

— Он говорил, что это место — рай.

Им требуется несколько секунд, чтобы справиться с волнением и вытереть слезы, выступившие в уголках глаз. Чтобы хоть немного успокоиться, Маржори залпом допивает свой эспрессо.

— Вы действительно сделали его счастливым, — говорит она.