Вся синева неба

— Вы остановились в приюте? — спрашивает Антони.

— Нет, мы в палатке. Разобьем лагерь вон там.

— О! Вы весь отпуск проводите в палатке?

— Нет. У нас кемпинг-кар, мы оставили его в Артиге. Через несколько дней вернемся туда.

Они возвращаются к сваленной в кучу одежде, большому рюкзаку Эмиля и красному Жоанниному. Но по-прежнему ни следа Жоанны.

— Ее нет, — констатирует Антони.

— Нет. Она скоро придет.

— Мы с Сильвией ночуем в приюте. Когда твоя подружка вернется, вы можете присоединиться к нам за ужином. Что скажешь? Мы приглашаем вас за наш стол. Будет славно.

— Да. Конечно.

Антони собирает с земли свои вещи, наскоро вытирается футболкой и ерошит волосы.

— Как бишь ее зовут? Кажется, она нам не говорила.

— Жоанна.

— Окей. Пойду приму душ, но приходи обязательно с Жоанной к ужину. Договорились?

— Договорились.

Антони удаляется, а Эмиль с тревогой смотрит на рюкзак Жоанны.

—

Он решил обойти озеро. Спрятал за деревьями их слишком тяжелые рюкзаки и отправился в путь. Ему встречаются туристы. Одни мочат ноги в воде, другие отдыхают в тени. Одного из них он решился спросить:

— Вы не видели молодую женщину, невысокую, в черной шляпе?

Мужчина качает головой.

— Нет. Извините.

Озеро слишком велико, чтобы он мог обойти его кругом. Через двадцать минут, махнув рукой, он возвращается к отправной точке. И правильно делает, потому что Жоанна уже вернулась. Он находит ее там же, где они ели и отдыхали после обеда. Она стоит, и вид у нее слегка растерянный.

— А, — говорит она, завидев его.

— Я тебя искал.

— Я ушла в другую сторону.

— А.

Он думает, что они оба выглядят идиотами с этими их ничего не значащими «а».

— Приходил Антони, мы поплавали.

— Антони?

— Утренний тип. Парижанин.

— А, да, понятно.

— Он приглашает нас на ужин вечером, с ним и его подружкой, Сильвией.

Он вглядывается в ее глаза, ища в них неодобрение или даже отвращение, но лицо ее по-прежнему ничего не выражает.

— Хорошо.

На закате они направляются к приюту. Ради ужина Жоанна сняла шляпу. Они решили принести пару банок сардин и камамбер, чтобы не приходить с пустыми руками. Эмилю еще с трудом верится, что Жоанна согласилась на этот ужин с Антони и Сильвией. Интересно, как она будет вести себя с ними? Она все-таки немного странная. Он уже привык к ее чудачествам, но не знает, как отреагируют те двое. Пейзаж вокруг великолепен. Горы залиты солнечным светом, а озеро отливает оранжевыми бликами. Кажется, будто все охвачено пламенем.

— Мне еще трудно осознать, где я нахожусь, — говорит Эмиль, указывая на вид вокруг.

Жоанна кивает. У нее странное выражение лица, похожее на улыбку, но не улыбка.

— Пейзажи были смычком, игравшим на моей душе.

Эмиль останавливается с банками сардин в руке. Он сам не знает, что удивляет его больше. Красота пейзажа вокруг или эти слова, слетающие с губ Жоанны всегда в такие моменты, когда он меньше всего этого ожидает.

— Вот как, — выдыхает он, застыв посреди дороги.

Она вопросительно поднимает брови.

— Думаю, мне придется привыкать…

— К чему?

— К твоим цитатам.

Она тоже остановилась на дороге. На лице ее довольная улыбка. На этот раз настоящая.

— Тебе нравится?

— Очень. Кто на этот раз?

Ее лицо залито золотистым светом закатного солнца, что еще подчеркивает нереальность ситуации. Эта девушка — поэма, думает Эмиль.

— Стендаль.

Несколько секунд он молчит в нерешительности. Он не знает, что ответить, не испортив красоты сказанных ею слов. Наконец у него вырывается:

— Ты, наверно, читала немало книг.

И он думает, не успев произнести эти слова, что действительно испортил красоту момента. Он-то что угодно, только не поэма. Он — вульгарная банка сардин, как та, которую он держит в руке. Жоанна изысканна, как закат солнца, а он прагматичен, как банка сардин.

— Большинство моих цитат я знаю от отца.

— Он много читал?

— Очень.

Они по-прежнему неподвижно стоят на дороге. Он с сардинами в руках, она с камамбером среди охваченных пламенем гор.

— Люди считали его деревенским дурачком.

— О?

— Он слишком от них отличался. Вот они и решили, что он дурачок.

Она говорит это без грусти. Просто констатирует.

— А на самом деле он много читал, да?

— Он интересовался множеством вещей. Они могли бы многому научиться, живя рядом с ним.

Эмиль кивает. Он думает, что повел себя с ней в точности как люди из деревни. Слишком быстро занес ее в категорию сумасшедших. Она чертовски отличается от девушек, которых он знал. Он и не догадывался, что может многому у нее научиться.

— Да. Мы иногда тупим… Смотрим только на внешнее…

Жоанна ничего не отвечает, и они потихоньку идут дальше. Эмиль рад, что разделил с ней этот момент. Это будет воспоминание дня, то, что он запишет вечером в блокнот.

— А, вот и вы!

Общая комната приюта полнится разговорами и смехом. Жарко и душно. За длинными столами разместилось не меньше сотни туристов. Приют набит битком. Разгар сезона. Стол, за которым сидят Антони и Сильвия, занимает группа итальянцев, они разговаривают и смеются очень громко.

— Садитесь, мы подвинемся.