Вся Стальная Крыса. Том 1

— Никак нет, сэр! — Я выпятил грудь и ел начальство глазами. — Выполняю приказ, сэр! Мои старики, отец и дед, были солдатами, они говорили: нет лучшей доли, чем солдатская, и нет в армии чина выше, чем сержант. — Я перестал орать и прошептал: — Сэр, скажу вам честно — я не мобилизованный. Я — доброволец. Пожалуйста, не говорите об этом ребятам, не то меня засмеют.

Он промолчал. В уголках глаз блеснули капельки влаги. Или мне показалось? Как бы там ни было, он не отвесил мне оплеуху, а повернулся и прошел в казарму — пинками выгонять остальных рекрутов.

В строю я воспользовался минутой покоя, чтобы задать себе вопрос: что делать дальше? Ответ пришел сразу: ничего. Пока тебя не выследили, Джим, не высовывай носа из рядов. Стань своим для обитателей этих милитаристских джунглей. Держи ушки на макушке, а глаза открытыми, и все, что увидишь и услышишь, мотай на ус. Чем больше ты увидишь и услышишь, тем выше будут шансы на спасение. Не паническое бегство, а тщательно продуманный план выручит тебя в конце этого предприятия. Запомни этот совет, Джим, и следуй ему при любых обстоятельствах.

После переклички, во время которой Клутц переврал великое множество имен, даже такое простенькое, как Билл, мы строем направились в столовую. Когда запахло настоящей едой, на мостовую, словно частый дождик, закапала слюна. Получив поднос, я глазам своим не поверил — камни под карамелевым соусом, не иначе! Впрочем, камни оказались мягкими, горячими и недурными на вкус. В мгновение ока опустошив тарелку, я бросился за добавкой. В те минуты мне казалось, что в армии не так уж плохо. Но я сразу выбросил эту мысль из головы. Нас кормили только для того, чтобы мы не умерли с голоду. Начальство рассуждало так: если некоторые рекруты не выдержат учебы, то не из-за плохой кормежки, а из-за слабости тела или недостатка силы воли. Кто останется жив — превратится в относительно крепкий, закаленный винтик военной машины.

«Ублюдки!» — мысленно выругался я и пошел за третьей порцией.

После завтрака полагалась утренняя зарядка — вероятно, для лучшего усвоения пищи. Сержант Клутц вывел нас на широкую площадку, где уже упражнялись новобранцы. Нас поджидал инструктор, детина с чрезмерно развитой мускулатурой и непропорционально маленькой головой. У меня зубы стучали от его рева:

— Что такое?! Почему опоздали на целую минуту, кретенодж?!

— Совсем обнаглели, свиньи, — наябедничал наш любимый сержант, доставая из кармана длинную черную сигару. — Едва оторвал их от корыта.

Кое-кто заверещал, услышав столь наглую ложь, но самые умные молчали. Чего-чего, а справедливости ждать не приходилось.

Мы опоздали, потому что Клутц не мог идти быстрее.

— Вот оно что?! — Крошечные глазки инструктора затлели как угольки. — Ну-ну, поглядим, стоит ли кормить таких недоносков. Ложись! Пятьдесят отжиманий! Начи-най!

Приказ меня не испугал — я каждое утро отжимался сто раз, чтобы не потерять форму. Да и ветер дул холодный, не мешало размяться. Пять… Когда же нам выдадут нормальную постоянную робу. Пятнадцать…

Отжимаясь в двадцатый раз, я заметил, что слегка вспотел. Кругом пыхтели, кряхтели и стонали. Когда инструктор досчитал до тридцати, добрая половина взвода лежала без сил на земле, а сержант Клутц стряхивал пепел на чью-то спину. Пятьдесят раз отжались только я да культурист, боявшийся уколов.

— Еще пятьдесят! — прорычал, гневно глядя на нас, инструктор. Культурист, кряхтя, отжался двадцать раз и скис. Я выполнил упражнение до конца.

— Все, сэр? — спросил я инструктора. — Или еще пятьдесят?

— Встать! — рявкнул он. — Ноги шире плеч, руки перед собой, делай, как я… Раз, два, три, четыре…

К концу физзарядки мы обливались потом, а двое слабейших неподвижно лежали в пыли. Один из них, держась за бок, постанывал у моих ног. Инструктор подошел и пнул его носком сапога, тот только крякнул.

— Сопляки недоделанные! Маменькины сынки! — выразил свое недовольство сержант Клутц. — Уберите с глаз моих этих недоносков! Вы двое и вы двое, оттащите их в палатку лазарета и бегом обратно.

Я перекинул через плечо руку бесчувственного рекрута. Мой напарник выглядел не намного лучше, чем тот, кого мы тащили в лазарет.

— Ты не напрягайся, только делай вид, будто помогаешь, — сказал я ему.

— С… спасибо, — пропыхтел он. — Я не в такой прекрасной форме, как ты.

Это я уже заметил. Парнишка был субтильным, с цыплячьей грудью и тенями под глазами. И выглядел старше остальных рекрутов.

— Меня зовут Мортон, — представился он.

— Жак. С виду ты староват для армии, Мортон.

— Ты прав, — кивнул он. — Меня из университета забрали. Я едва не угробил себя учебой, чтобы только не попасть сюда. И вот результат — перетрудился, заболел и пропустил экзамены. Что нам с ним делать? — спросил он, имея в виду нашу бесчувственную ношу. — Он плохо выглядит.

— Это его проблемы. Ты на себя посмотри.

— Намек понял. Грубо, но доходчиво. Пришли, вот она, палатка.

— Бросайте на землю, — велел капрал медслужбы, лениво листавший комиксы. Когда он переворачивал страницу, послышался тоненький стон. Я огляделся. В палатке уже лежали четверо новобранцев.