Вся жизнь в послезавтра

Тревожно оглядываясь Андрей видел как луч истончается и всё больше наливается светом так, что на него уже больно было смотреть. Раскалённая многокилометровая нить протянувшаяся от поверхности земли, до… кто знает к чему привязан другой её конец.

Действия потомков больше напоминают стихийное бедствие, чем деяние человека — подумал Андрей — Такая же необоримая, не рассуждающая, чудовищная сила. Ей невозможно противостоять. Можно только надеяться спастись бегством.

— Поторопись — погонял Галахад — Чувствую вот-вот что-то начнётся.

— Я и так бегу со всевозможной скоростью!

— Посмотри: рядом нет ни зверей, ни птиц. Мы отстали от них.

Действительно, бегущие сходным курсом звери вырвались вперёд и их больше не было видно. Оглянувшись, Андрей успел увидеть как превратившийся в тончайший волосок луч исчез. Небо пошло волнами, будто гладь пруда куда мальчишки, для развлечения, бросили камень. Потом раздался резкий, как удар кнутом, щелчок, отдавшийся болью в ушах. Затем, кажется, дрогнула земля и одновременно с тем необыкновенно сильный порыв горячего ветра ударил Андрея в грудь сбив с ног и протащив десяток метров по склону холма.

Поддавшись паники человек побежал как можно дальше. Срывался, падал, вставал и бежал не обращая внимание на царапины и ушибы.

Какое-то время спустя тяжело дышавший Андрей остановился. Осторожно, будто опасаясь как бы его внимание не привлекло неведомую опасность, он оглянулся. Небо за спиной успело приобрести нормальную, для этого ненормального времени, фактуру и цвет. Ветер стих и был самым обычным дуновением воздуха, а не тем горячим дыханием из открытой печи опалившим Андрея.

Он упал на траву и какое-то время лежал отдыхая.

— Неплохой забег — отметил никогда не имевший ног рыцарь.

— Блин, что это было. Испытание атомной бомбы? Сверхбыстрое строительство космического корабля? Попытка привязать за леску луну? — возмутился Андрей — Ну потомки! Предупреждать надо.

— Думаю мы просто не услышали предупреждение — отметил Галахад.

— Значит надо предупреждать так, чтобы все слышали — разозлился Андрей: — Да ладно. Чего взять с этих, сверхлюдей.

Кряхтя будто столетний дед он поднялся, скинул с плеч свернувшуюся в рюкзак палатку и принялся разминаться.

— Сколько я пробежал?

— Километров двадцать точно есть — подсчитал Галахад: — И как только шею не свернул?

— Это хорошее тело — Андрей попрыгал на месте: — Думаю сегодня никуда не пойдём. Посижу в палатке, книжку почитаю.

И тут открылась ужасная новость. Ужасная, другого слова подобрать невозможно. Где-то во время бегства он потерял синтез-машину. Переносную манну небесную обеспечивающуюся и завтрак и ужин и комфортный быт со всеми теми одноразовыми вещами, которыми он привычно пользовался не представляя себе жизни без них. Чёрт, да у него не было даже чайной чашки, не говоря уже о самом чае. Андрей каждый раз печатал новую чашку из разлагающегося со временем материала.

Он бросился назад по своим следам. Вот здесь бежал. Здесь упал, прокатился, поднялся. С этого холма он спустился или с соседнего. С виду они одинаковые, как различить?

Во второй половине дня он признал потерю окончательной. Синтез-машину не найти и вместе с ней он лишился практически всего. Не было аптечки, чтобы заклеить ссадины пластырем. Андрей сидел на выступающем из земли валуне и смотрел на посеревший лес в месте куда или откуда бил световой луч.

— Что будешь делать? — поинтересовался Галахад.

— Не знаю — Андрей перевёл взгляд на рукоять клинка болтающуюся на поясе. Если воспользоваться им, то не должно быть слишком больно. К тому же Нофилис говорил, что если боль превысит какой-то предел, то нервы просто выключаться и он не будет ничего воспринимать. Почему-то вспомнились фильмы о самураях где добропорядочных японцев играли щурящиеся американские актёры.

— Возвращаемся? Сдаёшься? — настаивал рыцарь.

— Говорю же: не знаю ещё! — разозлился Андрей.

Просидев на камне ещё несколько минут Андрей спросил: — Ты точно не можешь связаться с Женей?

— Нет — помедлив рыцарь уточнил: — Как ты и настаивал: никакой возможности связаться. Полная самостоятельность.

С оттенком слабой улыбки в голосе он произнёс: — Слово человека закон на сегодняшней Земле.

Андрей выругался. Пальцы пробежали по рукояти клинка, но так и не сжались. Он сам не мог понять чего больше боится: мгновения боли или возвращения под уютное крылышко Жени. Не будут же они всю жизнь нянчиться с ним. Тем более если эта жизнь потенциально бесконечна, ограничена лишь его желанием мыслить, чувствовать — жить. Насколько достанет этого желания в уютном гнёздышке, среди умных механических слуг и без возможности заняться каким-то полезным делом. Потому, что все полезные дела в мире уже сделаны и переделаны. А заниматься теми, что ещё остались, ему не хватит мозгов.