Всякая всячина. Маленькие истории, возвращающие нас в детство

Больше Сергей ничего не слышал. Голова его закружилась, и его повело из стороны в сторону, как будто его толкали. Ноги подкашивались. Варламов подошел к открытой двери, встал, протянул руку, чтобы открыть, но рука не поднималась. Он не мог поверить в то, что девушка, которую он полюбил, умерла. И боялся увидеть действительность. «Может это сон, кошмар» — старался обмануть себя Сергей, дрожащими пальцами щипая кожу на шее. Ему показалось, что если он уйдет сейчас и придет завтра, то все будет так, так было вчера, неделю назад… И он медленно стал спускаться по лестнице, ничего не видя перед собой, брел по городу. Как долго и где он ходил определить не мог. Обнаружил себя дома, на своей койке. За окном белел падающими, искрящимися снежинками новый день. Варламов опять проваливался во вчерашний день, и тогда его начинало знобить, то пробуждался в настоящем и одинокая слеза увлажняла его ресницы. «Что же случилось? — гадал он, — не могла же Анжела умереть так рано своей смертью! Значит…» И Сергей не находил ответа. «Надо ехать» — сказал он себе. Собрался и через полчаса стоял перед подъездом, но войти не смог. Не пускала какая–то сила. Он пытался определить, что держало его и остановился на мысли: «В ее смерти моя вина. Если бы я тогда плюнул на все и приехал, ничего бы не случилось, или хотя бы добился чтобы позвали с собрания. Как я посмотрю в глаза родителям?» И Варламов начал проклинать себя.

Что случилось с Анжелой Сергей не знал, строил множество версий, но чувствовал, что они для него не важны. «Я и только я виноват в любом случае…» — осуждал он себя. Не давал покоя тот прощальный, беспокойный взгляд Анжелы, как будто она уже предчувствовала что–то.

Мама не могла не заметить состояния сына; он два дня уже ничего не ел, ходил мрачный, не покидал квартиры и лежал, раскрыв широко глаза, с болью глядя куда–то сквозь потолок. На ее вопрос, что с ним, он ответил несуразно; но твердо заявил: «Ты только не беспокойся, я абсолютно здоров, это все пройдет». Она догадывалась, что все дело конечно в девушке: «Должно быть, поссорились, а сын очень впечатлителен». И решила больше не мучить его своими вопросами, заключив, что все действительно пройдет. На третий день, когда Сергей слонялся из угла в угол по комнате, не находя себе места, уже не думая ни о чем вообще, его заставил вздрогнуть телефонный звонок, Варламов сорвал трубку.

— Позовите, пожалуйста, Сергея, — говорил женский голос, и ему показалось, что он уже где–то слышал его.

— Да, я слушаю, кто это говорит?

— Может, помните, Люда! Сергей моментально узнал ее.

— Да…

— Я не знаю, как сказать… Может, вы и знаете, но сегодня будут похороны…, — Люда срезалась.

— Не знаю…, — скорее пропел, чем проговорил задумчиво Сергей.

— Вы будете там? — робко поинтересовался женский голос.

Варламов не ответил на вопрос и задал свой:

— Люда, что случилось с ней?

Девушка долго молчала, потом что–то попыталась сказать, но остановилась; и Сергей понял, что ей мешают слезы. «Неужели что–то страшное?» — ужаснулся он.

— Она отравилась, — Люда всхлипнула, — и это все из–за трусости и подлости… одного…

Варламова передернуло, он не понял о ком идет речь — о нем или о ком–то другом, он сжал застучавшие дробью зубы.

— Этот один не я? — отчетливо произнес он, собрав для этого всю волю.

— Нет, это один из… Ну, в общем, один Олег. Зверская ненависть вспыхнула во всем теле Сергея к этому Олегу, как когда–то ревность. Он молчал.

— Так ты будешь сегодня?

Варламов хотел сказать да, но в голове промелькнул вопрос «Что произойдет, если он вдруг встретит этого Олега?» Сергей понял — его никто не удержит от преступного шага. «И тогда будет не одна жертва, а две, и я не в твердом положении, а значит, может быть и три… А поддержать, остановить от необдуманного шага некому…»

— Не знаю, скорее всего, нет, — отрезал Сергей, — Люда! Я должен тебя увидеть завтра, когда тебе будет возможно. Если удобно, то утром, часов в одиннадцать?

— А где?

— Помнишь место, где мы познакомились? Давай у него.

— Хорошо…

Варламов положил трубку. Глаза его намокли. Он вдруг понял, что соврал Люде и себе. Он не идет на похороны только потому, что боится родителей Анжелы, а не убить Олега, и не может смотреть в глаза никому, пока не очистит свою совесть убийством Олега. Но сейчас он ощущал себя слабым и не готовым к этому шагу. Он выпрашивал у себя отсрочку для возмездия. День тянулся мучительно медленно. Еще длинней была бесконечная ночь. Утром он пришел к назначенному месту намного раньше срока. Стоял, сунув руки в карманы куртки, дрожал от холода, но, не замечая этого, не прятался от пронизывающего ветра. Когда подошла Люда, Варламов не заметил. Он вздрогнул, когда она подергала его за рукав, оглянулся, поздоровался и попросил проводить его на могилу Анжелы.

Они пошли.

— Расскажи все подробней, — попросил Сергей. Девушка несмело, сбивчиво заговорила: