Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… Как воспитывали детей в Древней Греци

Солон в уже известном нам диалоге, обращаясь к Анархасису, говорит: «…не смейся, если увидишь, как спартанских юношей бичуют перед алтарями, и они обливаются кровью, а матери и отцы стоят здесь же и не жалеют их, а угрожают им, если они не выдерживают ударов, и умоляют их дольше терпеть боль и сохранять самообладание. Многие умерли в этом состязании, не желая при жизни сдаться на глазах у своих домашних или показать, что они ослабели, ты увидишь статуи, поставленные в их честь средства государства. Итак, когда ты увидишь все это, не думай, что юноши безумствуют, и не говори, что они терпят мучения без всякой надобности, по повелению тирана или под давлением врагов. Законодатель спартанский, Ликург, конечно, сумел бы сказать тебе по этому поводу много разумного и объяснил бы, что он так терзает юношей не из вражды или ненависти к ним и не для того, чтобы истреблять молодое поколение, но полагая, что те, которые будут защищать отечество, должны быть сильными и презирать мучения. И даже без слов Ликурга ты поймешь, я думаю, и сам, что, попав в плен, такой юноша не выдаст тайн отечества, даже если враги будут его мучить, и с насмешкою будет переносить удары бича, состязаясь с бьющим его, кто из них первый устанет»^{162}.

Павсаний в «Описании Эллады» уточняет: «Прежде приносили в жертву того, на которого указывал жребий, но Ликург заменил это бичеванием эфебов, и алтарь стал таким образом орошаться человеческой кровью. При этом присутствовала жрица, держа в руках деревянное изображение. Будучи маленьким по величине, это изображение было очень легким, но если бывает, что бичующие бьют эфеба слабо, щадя или его красоту или его высокое положение, тогда для жрицы это деревянное изображение становится тяжелым и она с трудом может его держать; она начинает тогда обвинять бичующих и говорит, что из-за них она чувствует тяжесть»^{163}.

По-видимому, диамастигосис был отголоском человеческих жертвоприношений, совершавшихся в не столь далекие времена Артемиде — богине плодородия. После покорения Греции Римом, когда гомейского воинства уже не существовало, этот обычай, как ни странно, не только не исчез, но, потеряв первоначальный смысл, приобрел новые, совершенно изуверские черты, и римляне, охочие до кровавых забав, специально съезжались в Спарту, дабы насладиться столь необычным зрелищем бичевания «мальчиков… перед алтарем… порою и до смерти»^{164}. Для зрителей перед храмом Артемиды даже воздвигли амфитеатр. «…Все отовсюду сбегаются ради этого зрелища…»^{165} — пишет в «Жизни Аполлония Тианского» Флавий Филострат Старший (170–247), приближенный римской императрицы Юлии Домны.

Во времена же, когда до римского владычества еще было далеко, те спартанские юноши, которые выдерживали диамастигосис, получали право на ношение коротких мечей ксифосов и с гордостью несли их во время торжественного шествия, посвященного Артемиде. Ксифосы им в самом скором времени должны были понадобиться, ибо испытательный год только начинался.

Криптии

Чтобы перейти в следующий разряд и получить право называться эйреном, мало было выдержать безумное бичевание у алтаря Артемиды. Каждый будущий эйрен должен был пройти еще и через криптию (греч. κρυπτεία — буквально «засада»). Этот спартанский обычай, уходящий корнями в первобытные времена, когда молодой воин, чтобы продемонстрировать свою боеготовность, обязан был убить врага, толкуют подчас упрощенно, сводя его к охоте на рабов-илотов. На самом же деле безнаказанные убийства илотов ради того, чтобы мальчики «набили руку», — это только видимая верхушка айсберга. Смысл криптии был значительно шире, и проводились они не только и не столько в «учебных» целях, но и с видимой пользой для политики спартанских властей.

Раны, полученные во время порки, еще не успевали зажить, как подростки собирались в отряды по тридцать-сорок человек под командой эйренов и отправлялись в разные концы подвластных Спарте земель. Задача этих отрядов состояла в поддержании порядка и покорности среди илотов, которые числом, как мы помним, значительно превосходили в Спарте свободных граждан. Это были своеобразные внутренние войска — абсолютно беспощадные и неукротимые в своем рвении. И криптии для них были чем-то вроде полевых учений.

«Вот как происходили криптии, — пишет Плутарх в “Сравнительных жизнеописаниях”. — Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей, считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами и самым необходимым запасом продовольствия. Днем они отдыхали, прячась по укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов, каких захватывали на дорогах. Нередко они обходили и поля, убивая самых крепких и сильных илотов».^{166}