Всякий капитан - примадонна

Иногда квартиру для свидания с родственниками посещала Верка. Она независимо входила в родной дом, оставляя низкорослого и застенчивого Борхито в прихожей.

Мать открыто конфликтовать с дочерью не хотела, тем не менее зудела себе под нос так, чтобы всем слышно было:

– Явилась!.. – Она держала Ивана Хабибовича Оздема на руках, защищаясь им, как щитом, от неуравновешенного семейства. – Явилась, доска два соска! И чего это Борька в тебе нашел? Такой красивый мальчик!.. И что же вы вместе с ним делаете? В чичирки и пипирки играете?.. Ну-ну!..

Верка могла и в волосы вцепиться матери. Но, чувствуя себя совершенно взрослой, разучившей все интимное на пятерку, она старательно сдержала свои эмоции, делано посюсюкала с Соевым Батончиком, очень похожим на бейби-бона из коллекции «Африка», а потом, проверив холодильник на припасы и не найдя в нем, кроме кетчупа, ничего, сглотнула слюну и пошла навестить Птичика, живущего в ее комнате.

– Ты как, брат?

– Нормально, сестра.

– Тебя здесь не обижают?

Анцифер, лежащий на диване, смотрел на Верку стальным взглядом, спокойно вдыхал, показывая хорошо развитые грудные мышцы, и в свою очередь интересовался:

– Чего там Борька?

– Все хорошо, – радовалась вниманию брата Верка. – Учится хорошо, родители его нам ни в чем не отказывают. Даже презики покупают!

– Где же они такие маленькие размеры находят? – съязвил Птичик.

Говорить им больше было не о чем, да, в общем, в этом семействе никто ни с кем особо не разговаривал. Верка обычно более десяти минут в отчем доме не задерживалась, и они с Борхито быстро сваливали, при отходе сравнивая квартиру с дешевой чайханой. Смеялись!

– Как там Птичик только живет? – удивлялась девочка.

Тем не менее в данный момент жизни Анциферу было все равно, где находиться. Главное, что комната у него была отдельная благодаря ранней физической зрелости сестры.

В это благодатное время он и начал проводить более активные эксперименты с черной дырой.

Птичику пришла поистине гениальная мысль: если в дыру можно закидывать, то, вероятно, из нее можно и выудить кое-что. Ай да он! Ай да Сафронов, сукин сын! Он даже разволновался!

Для практических занятий Анцифер приобрел в магазине рыболовных принадлежностей моток крепкой японской лески и тройной крючок с грузилом.

Ночью, когда все спали, Птичик, сев за письменный стол, установил напротив зеркало так, чтобы видеть подмышку в подробностях. Сначала побрил ее стащенным у Хабиба бритвенным станком, попшикал на кожу одеколоном и, не торопясь, принялся засовывать в отверстие леску. Он волновался, что двухсотметровой катушки может не хватить, потому стравливал снасть вглубь своего тела осторожно, а когда леска закончилась, Анцифер стал раскачивать ее, чтобы было больше шансов подцепить крючком какую-нибудь штуку со дна души. Покачав леской с десяток минут, Птичик принялся сматывать снасть. Весь эксперимент занял у него больше часа, а так как он не чувствовал никакой тяжести на крючке, ему казалось, что он потерял время зря… Исследователь не ошибся!

На крючке действительно болталась пустота.

– Ах ты, – разочарованно посетовал Анцифер. – Ах ты!

Но здесь он заметил, что крючок хоть и пустой, но металл сильно влажный, настолько, что даже капля готова сорваться.

Не долго думая он просто слизнул ее языком и озадачился вкусом.

Ничего подобного в его рту не было за всю жизнь. Анцифер не смог бы описать вкус даже приблизительно. Сия жидкость ни на что не была похожа. Ни кислая, ни сладкая, странной плотности, покруче, чем куриный бульон. Поднятая на крючок капля каталась по языку, словно ртутный шарик. Анцифер долго пытался осмыслить вещь во рту, но сделать это ему так и не удалось. А потом он нечаянно сглотнул шарик.

Прокатившись по всем кишкам, шарик прыгнул в желудок и медленно растворился в его кислотах.

Птичик долго прислушивался к своем организму, но ничего нового в нем так и не обнаружил.

«Это просто сок души моей, – решил. – Это вкус моего самого сокровенного…»

Птичик глянул на будильник, отметил, что уже четвертый час ночи, и отправился спать.

Утром, не выспавшимся, он поплелся в школу.

Надо сказать честно, что до смерти Нестора Анцифер учился достаточно прилично, так как отец постоянно его мотивировал необходимостью быть образованным человеком для личного счастья. Нестор убеждал мальчика, что именно личное счастье зависит от качества образования и умения его применить успешно.

– Женщина любит в мужчине образованный ум! – с убежденностью добавлял отец, а потом, хитро улыбаясь: – И кое-что другое!..

После смерти отца и появления в доме умного образованного Хабиба, Птичик потихонечку забыл наставления покойного и быстро скатился в средние ученики. Двоечником он не мог быть априори по причине достаточной природной одаренности. Даже если он спал на уроке, знания все равно пусть небольшой толикой, но откладывались у него в ячейках памяти. В общем, Анцифер занимал позицию в классе между хорошистом и троечником. Лишь математика ему не давалась. Некие особенности мозга не позволяли радоваться пониманию этой точной науки.