Всё, что меня не убило…

Свежезаваренный чай, большие чашки с крупным ярким узором и вишнёвое варенье оказали некоторое терапевтическое воздействие, и участковый слегка успокоился.

– Вы ж знаете сами, – начала я, неспешно отпивая из чашки, – есть множество вещей, в которые сразу невозможно поверить. О многих мы за всю жизнь так и не узнаем, а раз не узнаем – получается, не судьба. Вот вас судьба привела в это место и время, и вы увидели… странное. У вас есть две возможности, забыть всё это, словно сон, или принять.

– Забыть? Вы, правда, думаете, что можно забыть, как человек, которого считал братом по оружию, пытается кинуть в тебя файербол?

– Ну вот видите, вы даже знаете, как называется огненный удар!

– Этого только совсем ленивый не знает, – буркнул участковый. – Ну, или тот, кто фантастики не читает. Так что нет, забыть не получится… Или… – глядя на меня с подозрением, Сорокин стал подниматься от стола. – Или вы хотите, как это называется, почистить мне память?

– Не смогла бы, даже если бы хотела, – я демонстративно глотнула ещё чаю и сунула в рот ложку варенья. – У меня этой способности нет совсем.

– И как она называется, которой у вас нет?

– Ментальная магия. Её нет.

– А какая есть?

– Я обладаю сильной развитой магией жизни, чуть меньше водной и совсем чуть-чуть – огненной.

– Кла-асс!

Тут я поняла вдруг, что лейтенанту Сорокину совсем немного лет, хорошо, если двадцать пять уже стукнуло, а ещё – что самое страшное он уже пережил и теперь чувствует, будто попал в сказку. Ну, может быть, и не в Средиземье Толкиена, но где-то по соседству.

– Понимаете, – попыталась объяснить я, – здесь, в нашем мире практически нет магии, поэтому даже обладание даром ничего не даёт.

– А как же… вот… – участковый кивнул на сломанные воздушным кулаком перила.

– Накопители, – уверенно соврала я.

Да, вернувшись в Москву, я почувствовала: изменилось что-то в атмосфере, в воздухе? Не знаю. Но магическая энергия и в самом деле просачивалась сюда, и для привычных уже заклинаний её вполне хватало. Наверное, построить портал бы не получилось, но высушить лужу на полу я смогла одним движением пальца.

Я вспомнила книгу в голубом переплёте, мемуары некоей Аннэ ап’Брийяк, выданные мне ап’Трубиген Мальсом, и дала себе слово: в первую же свободную минуту эти мемуары прочесть. А если свободной минуты не случится, её себе организовать.

– И что теперь мне делать? – поскучнел лейтенант Сорокин. – Если я этого засланца заберу и сдам в СИЗО, он же там и часа не задержится, уйдёт куда захочет?

– Боюсь, что да. Поэтому его заберём мы с Михаилом и отправим в камеру, где держат магов. Оттуда не сбежит.

– А кто на Лидию Николаевну напал? У меня официальный вызов, значит, должен быть отчёт.

– Ну… скажем, так: вор хотел ограбить мой дом, залез и наткнулся на Лидочку. Ударил её, испугался, что убил, и сбежал.

– А вы?

– А я приехала из отпуска, нашла соседку без сознания и переворошённые вещи, и вызвала вас.

– Вот кстати! – внезапно обрадовался участковый. – А как вы сюда попали? Никаких следов не было, ни машина не приезжала, ни пешком со станции никто не шёл.

Я вздохнула. Хороший мальчик, но успел утомить меня до крайности.

– Валерий Петрович, сейчас во дворе и на подъездной дороге всё так затоптано, что никто уже не определит, кто и откуда пришёл этим вечером. Единственное, что плохо – будет у вас висяк с попыткой ограбления и тяжкими телесными повреждениями.

Лейтенант безнадёжно махнул рукой:

– Не первый, не последний. Переживу. Но вы потом мне всё расскажете!

Проводив участкового, я заперла за ним дверь и поднялась на второй этаж.

Надеюсь, перетаскивая лже-майора в гостевую спальню, Михаил связал его достаточно надёжно, потому что ещё раз столкнуться в бою со столь сильным огненным магом мне бы вовсе не хотелось.

Мой приятель сидел в кресле, перед ним на журнальном столике лежал лист бумаги и ручка. Бумага была девственно пуста. Взглянув на Досталя, я закусила губу, чтобы не расхохотаться в голос – не следует в лицо оскорблять сильного врага. Только боль от укуса и помогла удержаться, потому что в дополнение к наручникам и оковам на ногах фальшивый сыщик был обмотан несколькими парами моих колготок, завязанных тугими узлами. Во рту у него торчал кляп из носового платка в крупную клетку. Упаковав противника, Михаил усадил его на пол и прислонил к кровати. В прищуренных глазах Досталя читалась такая ненависть, что я подумала: а фиг с ним, с допросом. Пусть помещают его в антимагическую камеру, надевают адамантиновые наручники и выясняют, кто он такой и на кого работает.

– Миш, два слова бы сказать?

– Сейчас, – щелчком пальцев он поставил щит от прослушивания и пояснил: – Лучше с него глаз не спускать. Уже дважды пытался высвободиться, так что это только вопрос времени.

– Это я и хотела сказать. Тебе нужно перетащить его в Лантар и сдать… Чёрт, мы ведь не знаем, можем ли доверять службе безопасности и адану ап’Бертион Дарго.

– Поэтому нашу добычу получит тот, в ком мы уверены. Дворцовый маг.

– Ап’Тренс Ковали?