Всё, что мы обрели

Аксель выглядел удивленным, но потом я подметила, как он сжал губы, чтобы подавить улыбку. Он молчал целую минуту, а потом вздохнул.

– Хорошо. Шестьдесят. Но помни, что галерея инвестирует в тебя, заботится о транспорте, что немаловажно, консультирует тебя и делает тебя известной, помимо всего прочего.

Я сцепила руки под столом, но перед Акселем держалась твердо, пускай и дрожала. Какая-то часть меня надеялась, что он не так легко согласится с моим возражением. Возможно, тогда мы бы не пришли к компромиссу, и я… не чувствовала бы себя трусихой из-за того, что не согласилась.

Старалась сохранять спокойствие. Тяжело сглотнула.

– Обо всем этом будешь заботиться ты?

– Да. – Он пристально посмотрел на меня.

– А разве этим не может заняться кто-то другой?

Странное выражение мелькнуло на лице Акселя.

– Неужели это так ужасно для тебя? – его хриплый голос казался мне музыкой.

Я моргнула, и это привело меня в чувство. Что на это ответить? Да, было ужасно подсчитывать все время, которое нам придется провести вместе, было ужасно осознавать, что смотреть на него больно, что я скучаю по тому, что у нас было до того, как я пришла к нему домой и мой мир изменился навсегда. И мне было грустно думать обо всем том, что мы уже не сможем вернуть.

– Что ты еще будешь делать? – Я уклонилась от его вопроса.

– Оценивать работы. Это сложно, но нам необходимо их оценить. Мы изучим их и решим, как тебя продавать.

– На какой срок заключается контракт?

– Восемнадцать месяцев.

– А что, если я пожалею и захочу его разорвать?

– Лея… – Он глубоко вздохнул. – Этого не случится. Ты не пожалеешь.

– Тебя удивляет, что я сомневаюсь в твоих обещаниях?

Акселю потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в мои слова. Он стиснул челюсти:

– На этот раз я тебя не подведу.

Его шепот был едва слышен. Первой мыслью, пронзившей меня, было то, что он говорит искренне, но потом я упрекнула себя за то, что все еще доверяю ему.

Я покачала головой:

– Я хочу пересмотреть срок.

– Это стандартный контракт, Лея.

– Тогда я хочу нестандартный контракт.

– Так не пойдет, – напряженно ответил он.

– Я не подпишусь на восемнадцать месяцев.

– Черт. – Аксель потер лицо, выпустил воздух, который держал в себе, и откинулся на спинку стула. – Ладно, хорошо. Год. И это в виде исключения, так что больше не дергай за ниточки, Лея.

– Изначальный срок был безумием, – парировала я.

И я говорила серьезно. Все в индустрии чувствовали то же самое. Часто галереи использовали в своих интересах художников, которые подписывали оскорбительные контракты ради иллюзии того, что их работы будут висеть на стенах; нередко некоторые компании предлагали только тридцать процентов прибыли, а себе брали семьдесят; или же художнику приходилось покрывать дополнительные расходы, или же договор в итоге вовсе не выполнялся.

– Дай мне свою почту, я пришлю тебе копию, когда внесу изменения в контракт, – сказал он, забирая бумаги и складывая их обратно в папку. – И, как только ты его подпишешь, мы договоримся о дне посещения твоей студии.

– Моей студии? – перебила я.

– У тебя же стипендия от университета, не так ли?

Я кивнула, но мне пришлось опустить бокал, потому что рука дрожала. Я заметила, что Аксель тоже не сделал и глотка – кофе так и стоял перед ним нетронутым.

– Не хочу, чтобы кто-то туда заходил.

Аксель раздраженно нахмурился.

– Ты что, шутишь?

– Нет, конечно же, я не шучу.

– Это не обсуждается, Лея.

– Все обсуждается, – ответила я.

– Я должен увидеть твои работы. Должен изучить их все. Должен оценить их, оценить их стоимость, каталогизировать, понимаешь?

– Да, но… – Мне хотелось заплакать. Хотелось убежать.

– Лея… – Аксель потянулся через стол к моей руке, когда увидел, что я быстро моргаю, но я оттолкнула его и восстановила дыхание. – Мы будем все делать шаг за шагом, хорошо? Первый раз я просто бегло взгляну на них. Время у нас есть.

Я кивнула, потому что не могла говорить.

Успокоившись, я встала из-за стола.

– Мне нужно идти.

Аксель открыл рот, но, видимо, решил, что так будет лучше, поэтому закрыл его и молчал, пока я наклонялась и записывала на салфетке свой университетский имейл. Прежде чем я успела повернуться, он протянул руку и схватил меня за запястье. Я почувствовала дрожь. Его кожа была еще теплой, а хватка – твердой и решительной.

– У тебя все еще есть мой номер?

– Удалила, – призналась я.

Его кадык дернулся, когда он сглотнул. Он написал свой номер телефона на другой салфетке, которую я в итоге положила в задний карман джинсов. Я не стала говорить ему, что знаю его номер наизусть. Не стала говорить, что хотела бы, чтобы многие другие вещи можно было стереть вот так, простым нажатием кнопки.

Я вышла из кафе не оглядываясь.

Мне нужен был воздух, нужно было уйти, найти себя.

27. Аксель

Я сел на барный стул и положил руку на плечо брата, слегка раскачивая его, пока он не начал протестовать. Я рассмеялся, когда подошел официант.

– Два рома? – Я взглянул на Джастина.

– Хорошо, но не слишком крепкого.

– У нас только одна марка, – ответил молодой человек.

– Ну, тогда… – нахмурился Джастин.

– Тогда две штуки, – прервал я.