Всё, что нужно для счастья

Интересно, если б не было меня, Верка смогла бы так? Сюда отдать, пока свои проблемы не утрясёт? Вряд ли... Хотя, здесь о детях всяко лучше меня позаботятся. И оденут, и обуют, и тарелку супа нальют... Господи! Даже думать о подобном не смей, Василиса! Найду Верку и голову оторву! Выключаю диктофон и прячу его в куртку.

- Татьяна Викторовна, может, вам что-то необходимо? Я об этом в статье напишу, глядишь и откликнется кто?

- Нужно, - Лидочку спускает с колен, а в руки берёт сложенный вдвое тетрадный листик, что прятала в кармане. - Я как чувствовала, набросала. Вот, к примеру, кровати. В некоторых комнатах их ещё с советских времён не меняли. Пружины торчат, детям в бока впиваются.

Так и пишу: кровати.

- Матрасы, это само собой. С игрушками, слава богу, всё хорошо, но они же имеют свойство ломаться. Вот в прошлом месяце нам молодые мамочки города помогли, памперсы принесли.

- Памперсы?

- Да, детки-то разные. Кто-то уже из ползунков вырос, а до сих пор писается. Так с этим и боремся. Пелёнки опять же, впитывающие. Постельному тоже рады будем. Государство, конечно, бюджет выделяет, но вы же знаете, что депутаты всех проблем предусмотреть не могут. Канцтовары: пластилин, краски, фломастеры, ручки...

Господи. Я тут уже пятьдесят минут сижу, и с такими темпами просижу ещё столько же!

- Знаете, - обрываю женщину, не забывая улыбнуться, и, заложив блокнот ручкой, наконец, его закрываю. - Вы мне список свой дайте, а дальше уж я сама.

А то я от приезда племянницы до сих пор под впечатлением, а тут вон сколько детей. Глаза грустные, носы грязные... Хоть и самой садись, да слезами умывайся. Понарожают, а потом вон, их дети никому не нужные в поисках материнской любви к Татьяне Викторовне жмутся.

- Тёть Вась, - Сонька после такого зрелища тоже поникла. Вцепилась в рукав моей куртки и торопливо семенит ногами, с трудом подстраиваясь под мои шаги.

- Чего? - останавливаюсь на крыльце и заглядываю в свежее детское личико. Кудряшки растрепались и теперь торчат в разные стороны. Причесать бы её.

- А это садик такой?

- Вроде того, - щёлкаю на фотоаппарат старое мрачное здание, а девочка рядом со мной стоит и распушившуюся косичку на палец накручивает. - Только они здесь целыми днями.

- Их вечером домой не забирают?

- Нет, - что поделать, им повезло меньше. Или просто мамки не такие находчивые, и на порог родне своих отпрысков подбросить не догадались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вот ведь умора: столько лет восхищалась Вериной самостоятельностью и любовью к дочке, чьими фотками она заполонила свои социальные сети, а это, оказывается, лишь ширма была. Кукушка Верка, самая настоящая!

- Тёть Вась?

- Чего? - вздыхаю, всерьёз озадачившись вопросом, под каким углом лучше этот сарай снимать, а ребёнок настойчиво меня за рукав дёргает.

- Ты же меня в такой сад не отдашь? - глаза грустные, а губы дрожат. Господи, отмотайте плёнку назад и запретите мне открывать сестре дверь! Я хочу свою жизнь, и переживать я хочу лишь о ржавой воде...

Я не знаю, нужно ли вам подробно о Максиме рассказывать? Не о том, который бракованный кобель, а о том, в чью честь я этого кобеля назвала. Просто в двух словах и не опишешь... Ладно. В общем, он моя первая настоящая любовь. Первая и единственная, но это пока, ведь надежды на обретение женского счастья я не теряю.

Мы на концерте познакомились, в местном ДК. На мне тогда платье такое было... в крупный белый горох. Помню, я ещё воротничок на нем крахмалила. И выглядела я в нём как школьница, причём отличница. Вот поэтому-то Некрасов меня и заметил. На рок-концерте в таком наряде, знаете ли, выделяешься.

Сейчас и не вспомню всех подробностей, но роман у нас закрутился стремительно. Он же обаятельный, зараза. Высокий, на две головы меня выше, подтянутый, разговорчивый... Из недостатков только слабость перед женской юбкой, но о ней я узнала позже.

К чёрту, не время для воспоминаний сейчас. А то увижу его и поплыву. Мы с Соней как раз стоим под дверями его студии. У меня руки трясутся, у Соньки перемазанные грязью коленки - похолодало.

- Я красивая? - спрашивает уже раз седьмой, и я без заминки киваю.

Ведь, так оно и есть, даже неряшливый вид общую картину не портит. Сейчас смотрю на неё и Некрасова вижу: глаза его, лоб, волосы, даже ямочки на щеках, когда улыбается. А вот губы и нос Веркины. Интересно, будь у нас совместные дети, тоже походили бы на ангелочков?

- Тёть Вась, идём?

А куда деваться? Это ведь его дочь, и, судя по всему, именно поэтому Вера ко мне и заявилась. Не знала же, что мы как в море корабли разошлись. Опять киваю девчонке и толкаю тяжёлую скрипучую дверь, не сразу привыкая к полумраку. Слышу музыку, щелчки фотоаппарата, какой-то гундёж и противный женский смех, а вот картинка никак перед глазами в кучу не соберётся. Может, и к лучшему? Вдруг непотребствами занимается? Он ведь это любит...