Всё, что от тебя осталось

Я пытался говорить с ней, но она упорно не хотела рассказывать, что случилось. Единственное, что я понял – ребята напали на Галю на улице перед ее домом и привезли на квартиру лидера местной сатанинской группы. Они начали свой ритуал, в ходе которого вырезали на ее руке пентаграмму. Дальше ее показания путались, но следователь сказал, что ее, скорее всего, принуждали к сексуальной связи. Она не была изнасилована, но поплатилась за сопротивление. Ее руки, ноги и грудь навсегда покрылись уродливыми шрамами. Соседи, слыша истошные женские крики, вызвали милицию. Галю спасли. Ребят посадили. Вскоре я узнал, что Стас и его главный сообщник в психиатрии. Я пообещал Гале отучиться на юриста и не дать им выйти оттуда до конца их жалких жизней.

– Бро, мне так жаль, – не выдержал я.

– Но на этом кошмары не закончились. После выписки Галя начала мучиться манией преследования. Ей казалось, что за ней повсюду следуют злобные существа. Ночью они заглядывали в окно ее спальни. Вечерами после заката, когда мы прогуливались, бесы с легкостью могли обезобразить лица прохожих. Она пугалась, плакала и читала молитвы. Как-то она уехала на неделю в глухой монастырь. Галя снова расцвела там. Ее радостный голос в трубке давал мне надежду, что вскоре все снова будет как прежде. Через несколько дней она позвонила и мрачным голосом сообщила, что бесы нашли ее. Я смог приехать к ней только через несколько дней, когда она уже совсем перестала спать по ночам.

Я сидел с ней в церкви всю ночь на разложенном на полу одеяле. Она говорила, что чувствует в храме себя спокойнее и что бесы в нем теряют свою силу. Иногда они смотрели на нее, искривляя лики святых, иногда прятались за колоннами, но не подходили близко. Ночи превратились в сплошной кошмар. Однако днем мы, как и прежде, дурачились, гуляя по лесу, и помогали монахиням по работе. Я обещал уехать через неделю. Мне с большим трудом разрешили остаться, так как мужчинам запрещено жить в женском монастыре. Но перед самым моим отъездом у Гали разболелась подмышка. Я забрал ее в город, а через пару дней у нее обнаружили раковую опухоль. Потом три года бесконечных химиотерапий, ремиссий и новых метастазов. Все это время до дня своей смерти Галя спала исключительно днем.

Знаешь, болезнь ее изменила. Она научилась жить со своими страхами. Много читала эзотерических книг и даже с кем-то из этой сферы тайно созванивалась. Однажды она ошарашила меня странной просьбой.

– Ты должен прекратить нецензурно выражаться, – заявила она.

– Ты понимаешь, для меня красиво и в тему ругнуться порой даже приятно! Что здесь такого? – воспротивился я.

– Это колдовской язык. Ругаясь, ты вызываешь в этот мир демонов. Только подумай, откуда взялись эти слова? Их аналогов нет ни в одном известном человеку языке. Любое словосочетание из матерных слов неизбежно подразумевает проклятье. Только вдумайся!

– Ну, хватит! – раздражился я.

– Ты либо не замечал, что все тексты Стаса состояли из мата, либо не хотел ничего замечать, – сухо произнесла она, словно коря меня за то, что когда-то я был слеп.

Это было так. Поэтому впоследствии при каждой попытке ругнуться я вспоминал этих уродов и сознательно отказывался от матерных слов.

Галю медленно, но верно убивала болезнь. Каждую ночь она скрывалась от демонов, а утром страдала приступами тошноты. Однако эта девушка была уникальным человеком. В ней была бездна энергии. Из ее уст всегда сыпались шутки, остроумные подколки и планы на будущее. Однажды я застал ее собирающей карту желаний. Они с мамой, словно маленькие дети, сидя на полу, вырезали из стопки журналов машины, дома, платья, детей и даже домашних животных. Я не видел, чтоб Галя боролась со всеми напастями, что свалились на ее хрупкие плечи, но я видел, как она учится с ними жить. Ночью я аккуратно спросил ее:

– Я видел на твоей карте желаний детей… Ты же не забыла, что после стольких химиотерапий у нас никогда не смогут родиться дети?

– Конечно, я все понимаю, – с легкостью в голосе произнесла она, – мы усыновим сына и удочерим дочку. Я бы хотела двоих детей или даже троих!

Куда бы судьба ни закрывала Гале двери, она всегда находила запасной выход. Уникальный человек.

Мы могли лежать по разные стороны кровати, занятые своими делами, и быть абсолютно счастливы. Весь мир останавливался, все тревоги исчезали, я был совершенно целостным с ней. Меня даже не тревожило в такие моменты, что она когда-нибудь покинет этот мир и оставит меня одного. Любовь не выбирают, – он глубоко вздохнул. – И если б мне дали право выбирать, я б снова без сомнений повторил этот путь.