Всё, что от тебя осталось

– А второй, где санитар? – смутился дед, не слыша моих слов. – Тебе одному меня не удержать, я так просто не дамся. Приходили тут двое в халатах, пытались увести, но я им хорошо отвесил, – закатывая рукав, продолжал он. – Лучше б водочки принесли, я не могу уже. Так хочется, ты бы только знал!

Я просто опустил голову. Ну и как ему помочь, если он живет в своих фантазиях?! Однако не так давно я сам жил в своих фантазиях и не поверил бы ни единому слову о том, что тот лес нереален. Мне остается только врать, как врал мне мой дед Алексей.

– На самом деле я не санитар. Я сосед Людмилы. Заждалась она тебя совсем.

Дед замолк и прислушался. А я продолжал. Мне часто бабушка Люда рассказывала, как дед ухаживал за ней. Три года изо дня в день приходил под окна и звал на танцы. Однажды она купила новые туфли, чтоб идти в дом офицеров, а он их оттоптал. Совсем не умел танцевать. Но потом научился и танцевал лучше всех, потому что сильно любил ее.

– Купила новые туфли, накрутила волосы и ждет тебя у окна. А ты тут сидишь.

Он на мгновение посветлел, с надеждой посмотрел на дверь, но снова осунулся.

– Выгонит меня из нашего дома Людмила, я же снова пьяный приду.

– Из какого дома, вы же не женаты еще?

Дед задумался, словно прислушивался к чему-то.

– Давай, поспеши, а то там Петька весь порог оббил уже.

По рассказам бабушки Петька был ярый дедушкин соперник. И если б дед не подсуетился вовремя, то вышла б за Петьку, потому что уж больно хорошо на гармони играл.

– Петька уже вторую гармонь порвал, наверное, под окнами Людмилы. Торопись, Павел, торопись!

Я оглянулся на дверь, мне показалось, я услышал чьи-то шаги. Когда я повернулся, вместо деда сидел молодой красивый парень моего возраста. Он бодро вскочил на ноги и направился к двери, где его встретили двое мужчин в ослепительно белых халатах. Они взяли его под руки и, подшучивая, вывели из палаты.

Шокированный увиденным, я поспешил за ними. Один из медбратьев резко повернулся и шикнул на меня, как на кота.

– Куда вы его? – не удержался я.

– В рай, – смеясь, ответил он так, что я не понял, шутит он или всерьез.

– А ад есть? – не мог угомониться я, раз уж представилась такая возможность.

– Это и был его ад, – выглянул из-за спины деда другой светящийся медбрат.

– Ты здесь, парень, лучше не задерживайся, – прошептал тот, что был ближе, пронзая меня своими светящимися глазами.

– И не шуми, – добавил другой, игриво подмигнув.

– Людмиле пусть привет от внука Антона передаст, – шепнул я, – передайте ему.

– Он опоздал для встречи с ней, но ты все сделал правильно, – послышался ответ.

От этих слов мне стало грустно. Проводив деда взглядом, я протиснулся сквозь двери в свое крыло.

Я все думал над последней фразой светящегося медбрата и не замечал, как наступаю на разбитую плитку. Мои шаги становились все звучней, пока вдалеке я не услышал грохот. В голове кто-то настойчиво приказал:

«Не оборачивайся и ускорь шаги!»

Я так и делал, пока сзади кто-то огромный шагал грузными металлическими шагами, швыряя в разные стороны железные кровати, словно игрушечные. Сердце начало колотиться, и сквозь нарастающий грохот я услышал: «пять, четыре, три…» Но я знал точно, что должен добраться до своей палаты, снять тапочки и лечь на железную каталку. Только тогда я имел право проснуться.

Нога попала в пробоину, и я оставил тапок.

«Забери тапок!» – приказал голос в голове.

Пятясь назад и дрожа от страха, я нащупал тапок и подцепил его ногой. Уклоняясь от разлетающихся осколков плитки, я завернул к себе в палату. Там было полно воды.

«Уже натекло», – подумал я и, с трудом удерживая на ногах тапочки, подбежал к каталке.

Моргающий зазор под дверью закрылся мощной темной фигурой. У него не было двух отчетливых теней, обозначающих ноги. Вместо них что-то монолитное и невероятно тяжелое заслонило весь видимый свет. Он тяжело дышал, обнаружив и догнав меня. В тишине далекий голос тети в который раз отсчитывал: «четыре, три, два, один! Просыпайся, Антон, ради всех святых, просыпайся!»

Когда я открыл глаза, она плакала и трясла меня за плечи. Не уверен, что тряска была обычной процедурой пробуждения пациентов, и я поспешил ее успокоить:

– Я здесь, я здесь.

Она рыдала. Довольно долго рыдала.

– Пойдем на кухню, я закурю, – вдруг сказала тетя Маша.

Я не знал, что она курит, но молча потянул к ней руки, чтоб подняться с дивана и сесть в каталку.

Глава 9

Астрал

«Его можно любить. Его можно ненавидеть, но лучше его не знать…»

***

– Я видел там деда Пашу.

– Я знаю, – шмыгая носом, призналась она, – находясь в гипнотическом сне, ты говорил, что видел.

Она обхватила голову и внезапно обрушилась на меня лавиной вопросов:

– Что, что ты ему говорил? Какой еще баянист? Антон, ради бога, объясни, почему ты все это ему говорил?

Ее слова походили на такую непривычную для профессионального психиатра истерику.

– Я просто пытался вернуть его сознание в то время, когда он был по-настоящему счастлив. Если на том свете души утопают в бездне своих воспоминаний, то лучше уж утопать в волнах первой любви, не так ли?