Всё для вас, Босс! Единственная

Ландор давно ушёл, а Ракеш продолжал стоять, глядя в темноту за окнами, и пытался понять – он действительно хочет этого, правда готов пойти против брата, да что там, пойти – убить его! Того, кто заменил ему родителей, того, кто всему учил и всегда поддерживал? И ради чего? Неужели только из-за Леры и детей, которые даже могут быть не его? Стоит ли женщина того, чтобы пойти на подобное? Ракеш не мог найти ответы на эти вопросы. В голове всё перемешалось: уважение и презрение, ненависть и любовь, страх и решимость. Он чувствовал, что его используют, но не мог зацепиться за это чувство, оно постоянно ускользало.

Можно было прямо сейчас ехать в резиденцию Чёрных, дождаться брата и всё ему рассказать. Пусть сам решает, что делать с Красными. Они всегда справлялись со всеми проблемами вместе, что с ними стало теперь?.. Ракеш опустил голову и тяжело вздохнул. Наваждение, которое порой охватывало его при виде на Леру рядом с Аджиттом, постепенно отступало, и хотелось задержать здравый смысл в голове, обдумать всё как следует.

Он ведь хотел поначалу просто узнать, что замышляют Лийа и Ландор. Узнал. Но не идёт к брату, а стоит здесь, пытаясь решить: согласиться и предать, или рассказать и… и что? Опять остаться в тени, быть вторым, смотреть на Леру и детей со стороны? Ракеш тщетно пытался найти выход, но всё больше запутывался…

– Горжусь тобой, – тихо прошептал Аджитт, когда они вышли из резиденции Красных. Лера слабо улыбнулась, тяжело оперлась о его руку. Спина нещадно ныла, малыши, непривыкшие к шуму и звуку множества голосов, отчаянно толкались, и больше всего сейчас хотелось оказаться дома, принять ванну и лечь в постель.

– Завтра будет жарко, да? – спросила она, забираясь в салон автомобиля.

– Думаю, да. Но ты ведь к этому готова? – Аджитт встревоженно посмотрел на неё.

– Готова или нет – отступать уже поздно. Мы ведь на это рассчитывали.

Аджитт обнял её за плечо, притягивая к себе, и Лера доверчиво положила голову ему на грудь, прикрывая глаза. Под мерный стук его сердца она задремала, а когда проснулась – они уже приехали.

– Завтра у меня не получится навестить тебя, – сказал Аджитт, протягивая ей руку, чтобы помочь выбраться наружу. – Не паникуй и не спеши отвечать всем и сразу. Если будут звонить и просить об интервью, пусть Ада направляет всех ко мне. Тебе надо отдохнуть, броситься в бой ещё успеешь.

Она не ответила, только сжала его руку, прежде чем с сожалением отпустить. Хотелось попросить его остаться. Просто чтобы сидел рядом, обнимал, гладил по спине и говорил, что всё будет хорошо. Вся решимость ушла, запал угас, и постепенно пришло понимание, что сейчас она разворошила пчелиный улей, и вскоре все пчёлы бросятся на неё и начнут жалить. В спальне Лера устало опустилась на стул перед зеркалом, позволяя Аде распустить волосы, снять украшения и расстегнуть платье.

– Я смотрела трансляцию по телевизору, это был фурор! Так жалко, что в Сарраде не показывают передачи из Милларда! Если бы они только знали, что здесь творится!

– Весной вернётся Риши, тогда и узнаем, что ему удалось сделать и скольких удалось убедить прийти сюда. – Лера повела шеей, растрепала волосы и вдруг закрыла лицо ладонями, неразборчиво прошептав: – Мне почему-то так страшно!

– Ты же знаешь, что не одна. – Ладони Ады опустились на её плечи и ободряюще пожали. – У тебя есть я, Аджитт и наверняка почти весь его клан. Не думаю, правда, что мужчины так быстро примут новые законы, но, во-первых, у них есть жёны и дочери, а во-вторых, прежде всего они будут защищать своего Высшего и его детей. Думаю, для начала это уже немало.

– Спасибо, – вздохнула Лера. – Я что-то совсем расклеилась.

– Аджитт велел устроить тебе завтра выходной, так что отсыпайся и приходи в себя. Я выключу телефон и попрошу Серика отправлять всех к Высшему. Просто выдохни.

Так Лера и сделала. Она проспала до обеда, а когда открыла глаза, не сразу поняла, который час – за окном снова было серо и уныло. Ада принесла горячий шоколад, свежие булочки с кремом, фрукты и сладкую кашу – почти всё доставили с раннего утра из Милларда.

– Думаю, наш телефон раскалился бы, если бы был включён, – улыбнулась она. – Журналисты дежурят под окнами, хотя многие послушались и уехали. В холле стоит три ящика с письмами, не думаю, что в этот раз они все с благодарностями.

– Значит, хватит отдыхать. – Лера улыбнулась. – Не хмурься, я не собираюсь прямо сейчас бежать отвечать, для начала позавтракаю. Или уже пообедаю?

Письма действительно значительно отличались от того, к чему привыкла Лера. Но больше всего её удивило не то, что гневные послания отправляли мужчины. Очень много упрёков она получила именно от женщин в возрасте, почтенных матерей, воспитывавших детей в лучших традициях Абхеи. Они возмущались, что какая-то девица сомнительного поведения пытается разрушить вековые традиции и несёт разврат, смущая умы молодёжи. Отрицали само существование несправедливости в семье и говорили о том, что не позволят растлевать их детей.