Всё как есть

— Здравствуй, Саша, Новый год! Это же гаишники. Какое отношение они имеют к наркотикам? То ж, наверное, МУР, центральное отделение.

— Кать, ты не гадай, а проверь, — настаивал Сашка.

Я рассердилась:

— Сейчас всю брошу и буду искать по улицам знакомых гаишников! Отстань. Если хочется поиграть в детектив, то это не ко мне и не у меня. Ясно?

Саша вздохнул над моей ограниченностью, но видно было, что мысль свою о проверке кожаных муровцев он не оставил.

— Это из-за Аленки, да? — шепотом спросила Нюша, как будто ЧеКа не дремлет и до сих пор нас слушает. — Ну и ну! Они, наверное, думали, что она держит наркотики на работе. А если бы она и правда, представляешь?..

К счастью, в этот момент пришли покупатели, молодая пара, новоселы, которым нужен был домовенок. Это избавило меня от вопросов и предположений моих работников. Хотя собственные вопросы от этого не исчезли. Может, съездить в клинику и задать их Алене?

Помимо всего прочего, была еще какая-то мелочь, царапающая меня изнутри, как заноза. Что-то связанное с визитом ментов и отравляющее жизнь, хотя налет благополучно миновал. Я думала об этом весь день и думала бы, наверное, еще год или забыла назавтра, если бы не покупатель, который пришел после обеда и купил двух соломенных монашек из Чехии.

Я ничего не сказала Сашке, а Нюше тем более. Я просто оставила их вдвоем — пусть привыкают, а завтра братец Кролик уже может стоять за прилавком один. А сама отправилась по подсказанному мне братом, но очень неопределенному адресу. Гоняться по Москве за гаишником — трудно придумать более дебильное занятие.

На Петровке, где меня полгода назад остановил лейтенант Цыплаков, стоял какой-то другой дозорный. Он вытаращил глаза на идиотку, которая по собственной воле остановилась у поста и сама идет в руки охотнику. Узнав, что я ищу Цыплакова, он потерял ко мне всякий интерес: штрафовать меня теперь было стремно (вдруг я Цыплакову знакомая или родственница), а помогать мне в поисках он не собирался.

— Я дочь Анны Калинкиной, автора солнечной диеты, — сказала я в равнодушную спину.

Гаишник повернулся в профиль и посмотрел на меня пустым глазом. Он был молод и худощав, и диеты ему были ни к чему. Я снова села в машину и пустилась в путешествие по большим дорогам.

Следующий юноша с полосатой палочкой довольно вежливо мне объяснил, что Цыплакова не знает, потому что в этом округе недавно и не всех еще запомнил по именам. Этот ответ навел меня на тревожную мысль о том, что мой лейтенант тоже мог перейти в другой округ и тогда ищи эту похудевшую иголку в стогу милицейского сена. Мои переживания усугубил следующий постовой — он прекрасно знал Цыплакова и сообщил, что тот в отпуске. Усталая и потная, несмотря на ветреный день, со слезящимися от предзакатного солнца глазами я развернулась и поехала обратно в магазин.

Тут меня и тормознул мой драгоценный Цыплаков. Я так обрадовалась, что чуть не сбила его с ног.

— С ума сошли? Документы! — рявкнул он, отскакивая из-под колес.

— Здравствуйте, товарищ лейтенант! — радостно заорала я в ответ, вылезая из «ситроенчика».

Он еще больше посторонился, наверное, опасаясь, что нарвался на сумасшедшую. А вдруг он уже ничего не помнит — ни диету, ни Анну Калинкину, ни меня, благодетельницу?

— А вы в хорошей форме, — продолжала я, жизнерадостно улыбаясь, — еще несколько кило сбросили?

Физиономия лейтенанта постепенно зверела. Он явно меня не узнавал.

— Товарищ Цыплаков, да это ж я! — воскликнула я наконец с разбитной интонацией прекрасной няни из ужасного сериала. — Я, Катя Артемьева!

— Ох, — сказал Цыплаков. — Екатерина Григорьевна! Как это я вас не признал? Солнце в глаза, вон оно что. Как поживаете? А я действительно похудел, да. Разными диетами стал увлекаться, думаю вот на йогу в клубе милиции записаться. Вы как, рекомендуете?

— Еще как рекомендую, — с готовностью ответила я. — А я вас искала, товарищ Цыплаков. Мне надо с вами поговорить.

— Поговорить? — растерялся лейтенант. Он оглянулся на стеклянную будочку, куда уводили особо строптивых штрафников, и, видимо, тут же понял, что это не очень подходящее место для разговоров. В самом деле — где же мне с ним говорить? Не в кафе же приглашать милиционера.

— Давайте посидим в машине, — сообразила я.