Всё как есть

Хорошо, что он еще не пустил меня за руль. Сейчас бы мы точно врезались.

— Володь, давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Тебе неприятно?

— Мне непонятно.

— Что?

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Чтобы ты знала.

— Что я должна знать? Каким способом тебя затащить в загс? Это провокация. Как я докажу, что залетела от тебя не нарочно? А если вдруг я ребенка захочу, а замуж — нет?

— А ты все-таки феминистка, Катя, — вздохнул Володя. — И дура. Если вдруг — кто тебя спросит?

— Тот, кому я отвечу. И все-таки дай порулить.

— Потом, — сказал Брянский. — После того, как выйдем на трассу.

Он взял мою руку и положил себе на коленку. И этот человек говорит, что не умеет обращаться с женщинами!

— Там мотель по дороге будет, — сообщил он, помолчав.

— И не один. Но так мы никогда не доедем.

— Это правда. И аптеки по дороге нет.

— Ну и не надо.

— Ты уверена?

Абсолютно уверена. Я принимала таблетки уже давно, со времен Черепанова, и очередная пачка лежала у меня в походной аптечке рядом с зеленкой и каплями для носа. Но Володьке необязательно об этом знать.

Мы свернули на трассу «Дон».

Шоссе то расширялось до нескольких полос, то вдруг становилось узкоколейкой, то начинало петлять между куч строительного песка — полное ощущение, что заехали мы не на федеральную дорогу, а на стройплощадку. При этом слаломе желание вести джип у меня несколько поубавилось, тем более что вертеть головой по сторонам было куда интереснее. Справа мелькнула странная деревянная голова огромных размеров. Указатель гласил: «Куликово поле». Так вот где великая империя монголов подавилась просторами бездорожной Руси!

Монголы никогда не мылись, сообщила я Брянскому, чтобы не молчать. У них была пословица: «Кто смывает с себя грязь, тот смывает свое счастье». А ели они сырое мясо, которое несколько дней возили под седлом.

— Сырое мясо — это хорошо, — пробормотал Володька. Ну да, я и забыла, что имею дело с поклонником сыроедения.

Но ели мы все же не сырое мясо и не заячью капусту, а вполне цивильный обед в забегаловке под Воронежем. Одна бы я не рискнула войти в пыльную придорожную хибару, но оказалось, что готовят там очень даже ничего. Только хлеб был не похож на московский ни вкусом, ни цветом.

Брянский с некоторым скрипом пустил меня за руль на мокрой дороге, при этом снова ворча что-то о феминизме. Пришлось объяснить непонимающему товарищу, что я вожу машину с пятнадцати лет и даже участвовала в женском ралли. Если он считает это проявлением феминизма, то с его стороны это проявление кретинизма, но мне все равно.

Дорога была ужасно узкая, но прямая как стрела. Пирамидальные тополя окончательно сменили елки. Города и деревни мелькали, словно спицы в колесе. Краснодар проехали уже в темноте. С температурой творилось что-то странное. Перед закатом мне казалось, что стало теплее, чем в Москве или в Ясной, но с уходом солнца тут же повеяло холодной осенью.

— Мы поднимаемся, — прокомментировал Володя. — Впереди перевал. В горах всегда холоднее. Как насчет шашлыка в Джубге?

— А ты не боишься наедаться мясом? — удивилась я.

Он помотал головой:

— Сейчас начнутся разгрузочные дни. Во-первых, во время работы я почти не ем, а во-вторых, как побегаешь день с камерой — два кило зараз сбросишь.

Приближалась полночь, но в придорожном кафе нас как будто ждали. Официант, он же повар, был юн и трогательно пьян.

— Дальше поедете или вам комнату найти? — спросил он, когда мы рассчитались.

— Ты как, устала? — поинтересовался Володя.

— А нам далеко еще?

— До конца сегодня не доедем. Тем более что пограничники ночью не работают. Но лучше продвинуться как можно дальше.

— Давай продвигаться, — ответила я, как настоящая феминистка, не привыкшая уступать мужчинам.

— Тогда счастливого пути, — официант зевнул. — Если шашлык понравился, заезжайте на обратном пути.

— А что, обратно мы этой же дорогой поедем? — спросила я, когда мы уселись в джип.

— Другой нет. С одной стороны горы, с другой море.

Вот это да! На море я и не рассчитывала!

Море обрушилось на нас запахами уже через полчаса. Оно было где-то рядом и обдавало влажной, йодистой духотой.

— Слушай, а купаться сейчас можно? — спросила я.

— А почему нет?

Так, а как же без купальника?..

Дорога петляла по ущельям. Мы спускались все ниже, и становилось все теплее. Подумать только, в Москве сейчас дождь и промозглая сырость!

У поселка со странным названием Лоо Володя съехал с трассы. Обогнув ветхие двухэтажные домики, мы уткнулись в заросли южной растительности. Море шелестело почти под ногами.

— Ну что — купаться? — Брянский открыл дверь и выпрыгнул на гальку.

— Только мне не в чем…

Он засмеялся. Пляж был пустынен, как лунный пейзаж.

Когда мы вышли из воды, воздух казался еще теплее. Глаза слипались, и я еле дождалась, пока Володька разложит сиденья джипа. Но тут в ночи замаячил огонек сигареты.

— Я извиняюсь, конечно, но у человека есть право на чуть-чуть комфорта, — произнес глуховатый голос.

— Тебе чего, отец? — спросил Володя ночного незнакомца.