Всё может быть

— Понятно, — говорит он, садится и протягивает мне водку. — Вы разве не мужчин обсуждали?

— Нет! — кидает Сэл и тут же выдает себя, показывая мне два поднятых вверх больших пальца. Потом отворачивается и прижимается к плечу Пола.

Ник и я говорим весь вечер, и, когда с разговорами о его книге покончено, оказывается, что с ним действительно интересно и весело и он не такой, как все.

— Что бы ты сделала, если бы выиграла в лотерею? — вдруг спрашивает он.

Я чуть ли не визжу от удовольствия, потому что обожаю такие вопросы.

— Сколько?

— Неважно, — говорит он.

— Нет, нет. Надо по правилам. Ты должен назвать сумму.

— Хорошо, — он улыбается, — пять миллионов фунтов.

Я откидываюсь в кресле и представляю, сколько хороших вещей могла бы купить, будь у меня пять миллионов фунтов.

— Ну, — начинаю я, — куплю дом…

— Какой дом и где?

— Такой большой белый дом в Холланд-парке.

— Ты понимаешь, что после этого у тебя останется всего два миллиона?

— О! Ну ладно. Маленький белый домик в Майда Вейл.

— За сколько?

— Пятьсот тысяч?

Он кивает.

— И как ты его обставишь?

Я описываю дом моей мечты, но немного запутываюсь после того, как обставила гостиную, ванную, кухню и спальню, потому что я никогда не задумывалась, что в доме могут быть еще какие-то комнаты.

— А как же столовая? — спрашивает Ник. — А четвертая спальня? А вторая ванная? А кабинет?

— О боже, — вздыхаю я, — слишком много комнат! Пожалуй, мне хватит прекрасной трехкомнатной квартиры с большими спальнями и разноуровневыми полами.

— Да, но у тебя осталось еще четыре с половиной миллиона.

— Нет, чуть меньше. Сто тысяч ушло на ремонт.

Он смотрит на меня как на сумасшедшую, качает головой и смеется.

— Ну ладно, четыре и четыре десятых миллиона. Что еще?

— Куплю виллу на Карибских островах.

— Тебе нравится покупать дома, да?

— А чего ты ожидал? Я дитя поколения Тэтчер.

— Хм, — сопит он, — только не говори, что ты за нее голосовала.

— Нет, — искусно вру я и говорю то, что всегда, — я голосовала за партию зеленых.

— Да что ты!

Не то чтобы я произвела впечатление, но по крайней мере он не совсем разочарован, и в какую-то минуту я думаю, а не сказать ли ему правду: что мне наплевать на политику и единственная причина, по которой я голосовала за тори, — что мои родители тоже за них голосовали. Мне-то вообще все равно, какая партия у власти. Но решаю врать дальше.

— Да, — говорю я и киваю. — Ни одна партия не предлагает конкретных действий, и ты же знаешь политиков. На них нельзя полагаться.

Последнее изречение я услышала на какой-то вечеринке, и мне показалось, что оно звучит довольно солидно: вроде как знаю, о чем речь. Это срабатывает: Ник согласно кивает, как будто я сказала что-то умное.

— Так, — продолжаю я, решив вернуть наш разговор в более знакомое мне русло. — Дом на Карибских островах.

— Ах да, — говорит он и улыбается, — это намного важнее политики.

— Точно. — Я продолжаю описывать дом, который построю на маленьком острове Ангилья.

— Еще миллион потратили, — говорит Ник. — Что дальше?

— Потом, наверное, возьму сто тысяч и устрою безумный поход по магазинам, — предполагаю я.

— Сто тысяч? Господи Иисусе! Что же ты собираешься купить? Жемчуга и бриллианты?

— Нет. — Я качаю головой. — Это для старух, а не для молодых девушек, как я. Пойду в «Армани», «Прада», «Гуччи»…

— «Топ шоп»? — спрашивает Ник. — «Оазис»?

— Ты с ума сошел! Я ни за что не паду так низко.

— Конечно. Какой же я дурак. — Он, смеясь, протягивает руку.

Я легонько шлепаю его.

— Кстати, — говорю я, — откуда ты знаешь про «Оазис»?

— Я много что знаю, — смеется он.

— Ты на самом деле не парень, да? — я прищуриваюсь и разглядываю его. — Ты девушка.

— Черт, — он кивает головой и улыбается. А я-то думал, ты не заметишь.

Когда мы доходим до трех миллионов, у меня кончаются идеи. К этому времени у меня есть два дома, гардероб, который заставил бы Опру Уинфри позеленеть от зависти, «порше 911» с откидным верхом, домработница, постоянно проживающая в моем доме, ну не совсем в доме, а в отдельной квартире в подвале, и многочисленные инвестиции в недвижимость. Я не знаю, куда деть все остальное.

— Хм, все остальное я отдам на благотворительность, — великодушно сообщаю я.

Надеюсь, что Ник не спросит, каким именно благотворительным организациям, потому что не смогу вспомнить ни одной из них даже под угрозой смерти. Может, я немного денег и пожертвую, но уж никак не два миллиона фунтов. Даже на самое благородное дело.

— Каким организациям? — спрашивает он.

— Нескольким. Организации по борьбе с раком груди. Еще… НСПСС. — Я помню название по маленьким голубым коробочкам, которые давали в школе. — Против спида — пожертвую всем организациям. И в защиту животных! Да, я отдам кучу денег на защиту прав животных, чтобы из маленьких пони и лошадок не делали кошачий корм.

— А ты? — Я смотрю на Ника. — Что бы ты сделал с пятью миллионами?

Он сидит и долго думает.

— Вряд ли я перееду, — наконец говорит он. — Нет смысла переезжать, потому что мне нравится моя квартира.

— Где ты живешь?

— В Хайгейте.

— Один?