Всё началось в Казани

- Вы, ребята, не обращайте на меня внимания. Делайте свое дело, а я пока буду постигать азы испытаний, - наконец оторвался он от стола.

Меня вызывают в Большой дом. Я приехал с неприятным ощущением в груди. На четвертом этаже толстолицый подполковник вежливо выспрашивает меня о делах в КБ, о комсомольской работе и потом подводит разговор к делу моего начальника.

- А ваш начальник отдела, ни в чем не был виноват. Мы специально для вас запустили утку о том, что нашли в его карманах фотокарточки. Явно, что такой трусоватый бездельник, как он, не будет заниматься шпионажем.

- Вы сказали, что эта утка пущена для меня. Но зачем?

Подполковник вытаскивает из папки мои бумаги, исписанные о начальнике.

- Мы на вас вышли случайно. Действительно, где-то рядом бродит иностранный агент и все наши секреты выплывают наружу. Пришлось пересмотреть все личные дела сотрудников КБ и мы нашли некоторые неточности в вашей анкете. Проделали колоссальную работу и нашли ваше настоящее прошлое. Для убедительности, сверили ваш почерк еще с одними старыми бумагами. Ведь вы не Гусев Александр Сергеевич, а Коновалов Александр Сергеевич. Правильно?

Я молчу, мучительно подыскивая слова для ответа.

- Да, я Коновалов.

- Вот и чудненько. Так что, придется вам все нам рассказать. Все рассказать, ничего не утаивая.

Я начинаю рассказывать свою Казанскую историю.

Прошло два часа. За это время я рассказал все, вплоть до последнего момента, как меня Аркан и Шариф затягивал в горком комсомола. Подполковник не задал ни одного вопроса. Он встал.

- Я выйду, посидите здесь.

Его отсутствие продолжалось минут тридцать. Наконец он появился.

- Вот что, Александр Сергеевич, мы вас отпустим, но и вы ни кому ни одного слова о вашем прошлом. Оставайтесь по-прежнему Гусевым, занимайтесь своими делами и... комсомольской работой.

............... Что же твориться на этом свете?.........

На заводе изготовителе орудий, что-то не ладилось с изготовлением стволов и руководство КБ решило пока законсервировать "Кобру" и мне передали "Крота".

Это был тип штабной бронированной машины, сваренной на базе старых САУ. Она была герметична и могла выдержать любой атомный взрыв. Так же как и на "Гюрзе", она должна пройти испытание на жизнеобеспечение. На этот раз вместо меня в машину полез Генка, а вместо Риты, прислали молоденького лейтенанта военно-медицинской академии.

- Генка, следи за двигателем и за регенерацией воздуха, - наставляю я его. - Главное не хорохорься, если что-нибудь заметишь, лучше прекратить испытание. Совсем не хочу вытаскивать ваши трупы.

- Брось, Саша. Все будет в порядке.

Для консультации молоденького лейтенанта я попросил главного выделить Риту. Она пришла к нам в операторскую с большим животом и стала рассказывать ему о переживаниях, когда сидела в "Гюрзе".

- Возьми побольше одежды. Саша не давал мне включать обогреватели, когда двигатель не работал, поэтому пришлось кутаться и следи за кислородом. Не дай бог, как вышло у нас. Я так боялась избытка его, ты же должен знать, как он влияет на организм.

Лейтенантик кивал головой и все записывал.

Наконец, мы загнали машину в климатическую камеру, навешали на выхлопные решетки выводные трубы и заперли экипаж в машине. Я отпустил Ирку домой, решил, что первую смену отдежурю я. Со мной осталась Рита.

- А ведь знаешь, - говорит она мне, - когда мы с тобой были там вдвоем, у меня все время была подлая мысль, закрыть видеокамеры и изнасиловать тебя.

- Это была не очень хорошая мысль. Там была слишком высокая температура, а это делать надо при нормальных условиях.

Ритка засмеялась.

- Знаешь, если у меня еще будет двое детей и оба мальчики, одного назову Сергей, другого Саша.

- У тебя уже есть один ребенок, а ты еще двух хочешь.

- С одной стороны, с детьми легче переносит одиночество, а с другой, только материальная сторона не позволяет женщине иметь много детей, но слава богу, мне это не грозит.

- Родители помогают?

- Да.

В это время загремел двигатель. Генка начал накачивать электроэнергию.

Идет четвертый день испытаний. У ребят ЧП. Ирка вызвала меня и нового начальника отдела из дома. В камере минусовая температура, но с машиной твориться что-то неладное. Где-то появилась разгерметизация и поэтому регенерационная система перестала работать. Генка нашел только один выход, он жжет горючее и за счет двигателя хочет оттянуть агонию.

Прошло восемь часов, горючее на исходе, я связываюсь с главным и докладываю обстановку.

- Мать вашу, - рычит он, - вы меня убеждали, что ваш напарник может справиться, а он не хрена не может. Понимаете, что этот срыв ведет за собой оттяжку испытаний и теперь все надо проводить по новой.

- Виноват в этом не мой напарник, а дефект в машине. Где-то произошла разгерметизация.

- Действуйте по своему усмотрению.

- Может еще что-нибудь можно предпринять? - робко спрашивает Владимир Петрович, мой начальник.

- Нет. Горючка кончилась, а это конец испытаний.

Я останавливаю испытания. Чуть не плачущий Генка, стоит передо мной.

- Саша, я не знаю, что произошло. Вдруг стал поступать холодный воздух из камеры.