Всё о Манюне (сборник)

Чтобы мама смогла отоспаться, надо вести себя тише воды ниже травы. Поэтому мы запираемся в кабинете, это самая отдаленная от родительской спальни комната. Гаянэ вытаскивает свои игрушки и шепотом их муштрует, мы с Сонечкой увлеченно лепим пластилиновых уродцев, а Каринка сдерживается из последних сил, чтобы не отмутузить нас. В такие минуты, когда она строит из себя послушную девочку, в моей душе начинает теплиться робкая надежда, что не все еще потеряно, и настанет тот счастливый день, когда сестра вырастет в адыкв… адаква… ну, в общем, в нормального человека. Правда, в следующий миг эти робкие надежды разлетаются в прах, потому что доведенная пятиминутным прилежным поведением до отчаяния сестра сдергивает с подлокотника широкого кресла клетчатый плед и кидается в меня. Я метко лягаюсь в ответ, но пластилиновых уродцев лепить не прекращаю – если остановиться, Сонечка тут же вспомнит о маме и потопает к ней. А если ее удерживать, она поднимет такой ужасный вой, что у мамы снова приключится мигрень.

Наша Сонечка басит прямо с самого своего рождения. Такое с маленькими девочками чрезвычайно редко, но случается. Когда ее привезли из роддома, мы со всех сторон обступили крохотный сверток и долго умилялись, разглядывая нашу новую маленькую сестру. Она была ужасно хорошенькая, с круглыми васильковыми глазами и длинными темными ресничками. Мама хвасталась, что это редкое явление, когда у светленькой златокудрой и голубоглазой девочки случаются такие густые темные реснички, словно кто-то с рождения подвел их тушью. Вот мы и стояли вокруг Сонечки, ахали на ее неземную красоту, гладили крохотные пальчики. Сестре сначала такое обхождение нравилось, она чмокала губами и даже пыталась улыбаться нам, но потом ей это надоело, и она решила раз и навсегда показать, кто в доме хозяин. И завыла настоящим сигналом тревоги, которым в военное время зазывают людей в бомбоубежища.

– Это что такое? – подскочил папа. – Это как понимать?

– Понимайте как хотите, только дайте мне ее покормить, пока она не выбила своим воем стекла в окнах, – расстегивая на груди кофту, перекричала новорожденную мама.

По этой причине дома все ходят перед Сонечкой на цырлах. А то не всякий в состоянии адвык… адывак… тьфу ты! В общем, не всякий в состоянии нормально реагировать на пронзительный вой сирены, который каким-то удивительным образом извлекает из себя наша маленькая Сонечка. К счастью, она очень улыбчивый и добродушный ребенок и срывается на крик крайне редко. Но в те нечастые минуты, когда Сонечка срывается на крик, всё живое в округе начинает скучиваться в мелкие стаи, чтобы сняться с насиженных мест и переехать в другие, не столь громкие края, а дядя Миша грозится уйти с работы в неоплачиваемый отпуск и пустить его на конструирование специального глушителя для Сонечкиных голосовых связок.

Поэтому, когда у мамы случается приступ мигрени, задача у нас такая – продержаться по возможности тихо в кабинете до того момента, когда папа освободится от пациентов и увезет нас к Ба, чтобы мы побыли там до вечера, пока мама отсыпается. У Ба, конечно, очень здорово. Там Манька, там дядя Миша, там тутовое дерево, по которому можно лазать вверх и вниз. Правда, в холодное время года особенно по нему не полазаешь, поэтому мы придумываем себе параллельные утешения. Например, если погода располагает, ходим на задний двор – кормить кур. Впереди вышагивает Манька, вся из себя важная, несет большой эмалированный тазик с кормом. Ба разное замешивает в этот корм, когда пшеницу с ячменем, когда просо с зернами кукурузы, когда вообще травы какой туда накрошит.

За Манькой, завистливо скривив рты, следуем мы с Каринкой – ведь каждой хочется понести этот тазик с кормом. Но Манька никому его не уступает, объясняя это тем, что только она умеет аккуратно ходить по заднему двору, потому что живет тут и вообще все знает.

– А то мы не знаем, – шмыгаем носом мы с Каринкой.

– Не знаете! – водит плечом Манька. – Вот, например, вы знаете, что папа вчера вытащил из погреба бочку? Знаете?

– Нет, – раздается наше нестройное мычание. – А чего это он ее вытащил?

– Ну, скоро дожди и все такое, и вообще огород поливать, вот он ее и поставил на старое место, прямо здесь, за углом, под водосточной трубой. То есть на заднем дворе каждый день что-то меняется, поэтому корм носить должен тот, кто живет в этом доме, ясно? – Манька оборачивается к нам и глядит строго, сведя к переносице бровки домиком.