Всё о Ниро Вульфе. Том 1

– Послушай-ка, ты, прирожденный герой! – серьезно проговорила она. – Не важно, вернулись былые чувства или нет, поберегись совать свой нос в дела моей сестры. Ей двадцать два года. Я в ее возрасте уже много чего повидала, а она до сих пор невинна, как роза… Господи, при чем тут розы! Ты понял, что я имела в виду. Я согласна с папой насчет Луиса Рони, но все зависит от того, какими методами действовать. Пожалуй, лучший способ избавить Гвен от страданий – это взять и пристрелить его. Не знаю наверняка, что он для нее значит, но хочу тебе сказать: дело тут не в папе с мамой, не во мне и не в Рони. Дело в моей сестре, запомни это хорошенько.

Так уж сложилось. Мы стояли лицом к лицу, розы источали пьянящий аромат, а она вдруг сделалась дьявольски серьезна после того, как целый день заигрывала со мной, и все случилось само собой. Когда, через одну-две минуты, Мэдлин оттолкнула меня, я позволил ей вырваться, подошел к папке, захлопнул ее, отнес к стеллажам и положил на самую нижнюю полку. Вновь повернувшись к ней, я увидел, что она, хоть и раскраснелась, однако, вполне владела собой и могла говорить.

– Болван проклятый! – воскликнула она, после чего ей пришлось прокашляться. – Взгляни, что стало с моим платьем! – Она торопливо расправила складки. – Нам пора вниз.

Когда мы по широкой лестнице вместе спускались в зал для приемов, до меня внезапно дошло, что я кое-что перепутал. Мне, кажется, и впрямь удалось установить личные отношения, только вот не с тем, с кем было надо.

Стол был накрыт на западной террасе. Как только мы расселись, лучи вечернего солнца, скользившие по верхушкам деревьев, что росли на лужайке, осветили стену дома прямо над нашими головами. К этому времени из всех присутствующих одна лишь миссис Сперлинг по-прежнему звала меня мистером Гудвином. Она усадила меня справа от себя, вероятно для того, чтобы придать вес сыну делового партнера председателя правления. Я до сих пор не мог понять, знает ли она о том, что я переодетый сыщик. Лицом, особенно широким ртом, Младший походил именно на нее, хотя с годами она чуть располнела. Чувствовалось, что она держит хозяйство в крепких руках; по виду и повадкам слуг было заметно, что они работают здесь уже довольно долго и уходить не намерены.

По окончании обеда мы остались на террасе и просидели там до тех пор, пока не стемнело. Тогда мы пошли в дом, все, кроме Гвен и Рони, отправившихся бродить по лужайке. Уэбстер Кейн и миссис Сперлинг заявили, что собираются послушать радио или посмотреть какую-нибудь телепередачу. Меня пригласили сыграть в бридж, но я сказал, что должен обсудить со Сперлингом завтрашние съемки, и это была сущая правда. Он увел меня в ту часть дома, которую я еще не видел, в большую комнату с высоким потолком, расставленными вдоль стен книжными шкафами, вмещавшими в себя четыре тысячи книг, биржевым телеграфом и письменным столом, на котором среди прочего стояли пять телефонных аппаратов. Там он предоставил мне четвертый или пятый шанс отказаться от сигары, пригласил сесть и спросил, что мне нужно. Сейчас передо мной был не хозяин, обращавшийся к гостю, а большой начальник, разговаривавший с одним из самых незначительных своих подчиненных. Мне пришлось подстроиться под его тон.

– Ваша дочь Мэдлин знает, кто я такой. Она когда-то видела мой снимок в газете. Судя по всему, у нее отличная память.

Он кивнул:

– Превосходная. Это важно?

– Нет, если она никому не скажет, а я полагаю – не скажет. Но я счел, что вы должны об этом знать. Решайте сами, надо ли вам говорить с нею об этом.

– Не думаю. Посмотрим. – Он был хмур, но сердился вовсе не из-за меня. – А что там с Рони?

– О, мы перекинулись всего парой слов. Он был очень занят. Но я собирался поговорить с вами о другом. Оказалось, что гостевые комнаты запираются, и меня это порадовало, однако я по неосторожности обронил свой ключ в бассейн, а отмычек с собой не захватил. Я человек нервный и перед сном всегда запираюсь изнутри, так что если у вас имеется универсальный ключ, вы его мне не одолжите?

Голова у него работала что надо. Он улыбнулся еще до того, как я закончил фразу. Затем покачал головой:

– Боюсь, что нет. Существуют определенные нормы… Да к черту нормы! Но он ведь гость моей дочери. Я сам его пригласил и потому предпочел бы не пускать вас за порог его комнаты. Для чего вам…

– Я говорил исключительно о своей комнате. Ваши намеки просто возмутительны. Я обязательно скажу отцу, который владеет долей в вашей корпорации. Он тоже будет разгневан. Что поделать, если у меня нервы?

Сначала он только усмехнулся, но затем счел, что мой ответ заслуживает большего, и, запрокинув голову, громко расхохотался. Я терпеливо ждал. Отдав мне должное, он встал, подошел к большому стенному сейфу, покрутив взад-вперед ручку, распахнул дверцу, выдвинул один из ящиков, порылся в нем, а затем подошел ко мне. В руке он держал ключ с прицепленным к нему брелоком.

– Можете на всякий случай забаррикадировать дверь кроватью, – посоветовал он.

– Да, сэр, благодарю вас. Непременно, – ответил я и вышел.