Всё о Ниро Вульфе. Том 3

— Нет. Не мисс Фабер. Она — единственная, кто исключается. Она говорит, что отсутствовала в этой комнате в течение всего периода, когда тарелки были взяты со стола, а она не осмелилась бы это сказать, если бы на самом деле она была здесь, взяла тарелку и понесла ее мистеру Пайлу. Ее наверняка увидел бы кто-нибудь еще из вас. — Он снова покачал головой. — Не она. Но это может быть любая другая из вас. Вы — я говорю сейчас о той, которая еще не познана, — вы должны необычайно верить в сопутствующее вам счастье, даже при вашей хитрости. Вы взяли на себя огромный риск. Вы взяли тарелку со стола, наверное, не первая, но одна из первых, и по пути в столовую вы положили в сметану мышьяк. Это не было трудно, вы могли даже сделать это, не останавливаясь, если мышьяк был завернут в кусок бумаги. Вы могли избавиться от этой бумаги позднее, возможно, в комнате, которую мисс Фабер называет туалетной. Вы дали тарелку мистеру Пайлу, немедленно вернулись обратно, получили другую тарелку, принесли ее в столовую и дали тому человеку, который не был еще обслужен. Я не гадаю. Это должно быть именно так. Это была необычайно искусная стратегия, но вы не можете быть совсем неузнаваемой.

Он повернулся к Золтану:

— Ты говорил, что наблюдал за тем, как брались тарелки, и каждая из них взяла только одну. Кто-нибудь из них возвращался и брал еще одну?

Золтан выглядел таким же несчастным, как и Фриц.

— Я думаю, мистер Вульф. Я могу попытаться подумать, но я боюсь, что это не поможет. Я не смотрел на их лица, а они все одинаково одеты. Я полагаю, я не смотрел очень тщательно.

— Фриц?

— Нет, сэр. Я был у плиты.

— Тогда попытайся так, Золтан. Кто были те первые, кто взяли тарелки — первые три или четыре?

Золтан медленно покачал головой.

— Я боюсь, что это нехорошо, мистер Вульф. Я мог бы попытаться подумать, но я не уверен. — Он посмотрел на девушек, перевел взгляд слева направо и вернулся обратно. — Я скажу вам, что я не смотрел на их лица. — Он вытянул вперед руки, ладонями кверху. — Вы должны понять, мистер Вульф, я не думал о еде. Я только смотрел за тем, чтобы тарелки носили как следует. Мог ли я думать, что кто-то положит мышьяк? Нет.

— Я взяла первую тарелку, — вымолвила девушка, чьего имени я тоже не знал. — Я принесла ее и отдала человеку за моим стулом, на другой стороне стола, с левого края, я там и осталась. Я не выходила из столовой.

— Ваше имя, пожалуйста.

— Мэриэнн Квин.

— Благодарю вас. Теперь вторая тарелка, кто взял ее?

По-видимому, никто. Вульф дал им десять секунд, его глаза перебегали с одного лица на другое, а губы были плотно сжаты.

— Я советую вам, — сказал он, — подтолкнуть вашу память, чтобы в случае, если станет необходимым, установить порядок, в котором вы брали тарелки, чтобы не пришлось вытягивать это из вас. Я надеюсь, что до этого не дойдет. — Он повернул голову: — Феликс, я не трогал тебя нарочно, чтобы дать тебе время на размышления. Ты был в столовой. Я надеялся на то, что после того, как я выясню, кто подал первое блюдо мистеру Пайлу, ты подтвердишь это. Но так как сейчас тебе нечего подтверждать, я должен обратиться к тебе за самим фактом. Я должен просить тебя указать ее.

Кстати, Вульф был хозяином Феликса. Когда умер старейший и ближайший друг Вульфа Марко Вукчич, который был владельцем ресторана Рустерман, он завещал оставить ресторан сотрудникам его штата, а Вульфа сделать опекуном. Феликс был метрдотелем. Имея такую работу в лучшем ресторане Нью-Йорка, Феликс сочетал в себе и мягкость и внушительность, но сейчас в нем не было ничего. Он был просто жалок.

— Я не могу, — сказал он.

— Тьфу! Ты, с твоей тренировкой видеть все?

— Это так, мистер Вульф. Я знал, что вы меня спросите меня об этом, но я не могу. Я могу только объяснить. Девушка, которая только что говорила, Мэриэнн Квин, была первой, принесшей тарелку, как она и говорила, но она не сказала, что когда она подавала ее, блинчик соскользнул на стол, но это было. Когда я подскочил к ней, она собиралась уже поднять его пальцами, я оттолкнул ее и вилкой положил его обратно на тарелку и посмотрел на нее. Во всяком случае, я был вне себя. Иметь дело с женщинами-официантками — это и так достаточно плохо, но, кроме того, у них нет опыта. Когда я пришел в себя и овладел собой, я увидел рыжеволосую, Чоут, стоящую с тарелкой за мистером Пайлом, к которому она была прикреплена, и я увидел, что он уже обслужен. Когда я направился к ней, она ступила вправо и подала тарелку вам.

Операция была полностью расстроена, и я был беспомощен. Темнокожая Джаконо, которая была прикреплена к вам, обслужила мистера Крейса и…

— Пожалуйста, — оборвал его Вульф. — Я выслушаю их, а также и тебя. Я всегда считал тебя заслуживающим доверия, но, возможно, в твоем высокопоставленном положении метрдотеля у Рустермана, ты скорее постараешься увильнуть, чем быть впутанным в отравление. Ты увиливаешь, Феликс?

— Боже милостивый, мистер Вульф. Я впутан!