Всё под контролем, шеф!

Мы знаем друг друга давно. Этот «долговязый» - отличный юрист, но с бабами ему не везёт в принципе. Неудачный брак за плечами, море отношений – тех, что «раз и навсегда»… Отличный мужик, обеспеченный, не дебил, и на мой мужской взгляд не совсем уж «обезьяна». Этот факт  доказывают и вереницы девушек, что друг перебирает в поисках своей «единственной».

Я знаю про его симпатию к Свете и не раз предупреждал, что связываться с ней не стоит. Ну не его типаж. Слишком уж впечатлительная и неустойчивая. Нежное создание, от которого не знаешь чего ожидать. К тому же весь офис знает про её «скрытые» чувства ко мне. Это в принципе вопрос решаемый. Но к таким, как Вострикова, нужен особый подход. А Дима со своей прямолинейностью, как обычно, напортачил.

- Нечего рассказывать. – Друг явно не в настроении после болезненного отказа и выговора начальства. Явно же от Глеба ему прилетело…

- Да? – Мне его не жаль, хотя по-дружески готов поддержать и даже выдать дельный совет, если нужно. – А мне кажется, кто-то задолжал мне подробности своего фиаско.

Он хмурится и бросает ручку на стол. Где-то я уже это видел…

- Нечего, говорю, рассказывать. Ты уже и так всё от других знаешь.

- Но не от тебя. Хочу услышать от первоисточника.

- Ромыч, отъебись.

Ого… Видать, совсем всё плохо…

- Не уйду, пока не просветишь. Ты мне друг или кто? Давай выкладывай. Обещаю, ржать не буду.

- Смешного вообще нихуя нет.

Дима редко матерится. И по его виду не скажешь, что человеку сейчас весело. А я начинаю нервничать, потому что, явно, какая-то жопа случилась в моё отсутствие, а ещё со Светочкой разговор предстоит…

Вообще, я не фанат психоанализа, и все эти «мексиканские страсти» стараюсь обходить седьмыми дорогами. Но сейчас, видимо, не тот случай.

Ох… мне бы свои проблемы разгрести.

- Слушай, - Пытаюсь подбодрить друга. – В том, что баба тебе не дала, нет ничего смертельного. Даже была бы она супер-модель. А наша Вострикова – вообще не от мира сего, сам же знаешь. Предупреждал ведь тебя: не подходи к ней, не смей трогать нашу нежную фарфоровую Светочку.

Дима как-то обречённо выдыхает, поднимается со своего места и подходит к шкафу, где у него припрятан пятилетний коньяк на случай «атомной войны».

Он накидывает две порции и ставит одну передо мной.

Что-то я вообще нихуя не понимаю.

Это, знаете, из серии: «Готовься. Сейчас будет пиздец…».

- Она мне дала.

Спокойно так… отстранённо… Я аж поперхнулся!

Сука.

Предупреждать же надо…

- Да ну нахуй…

- Не сегодня. – Он садится обратно в своё кресло и потирает переносицу. – Мы переспали на корпоративе, на восьмое марта. Случайно. Этого никто не знал.

Твою ж мать…

Неожиданно.

Уж от кого, а от Востриковой не ожидал. Умеет прикинуться божьим одуванчиком…

- Света беременна.

- Какого х..? – Снова не в то горло коньяк полез. Точно до кондражки меня сегодня доведут своими, блять, новостями!..

- Да, представь… - Он как-то кисло улыбается, делает глоток. – Сегодня только узнал. Скрывала, сучка… - Залпом допивает содержимое бокала, наливает ещё. Только себе.

Выпей друган. Тебе это необходимо.

- Пиздец. Не знаю, что сказать… - Действительно в растерянности. – Так чего же она с заявлением-то к Глебу побежала?

- Не знаю. Ну, ты же сам говоришь, хрен знает, что там, в голове у неё. Да ещё гормоны, походу, ударили… Я всего лишь хотел поговорить, хочу её, даже больше, чем тогда… Каждый день, сука, вижу и сдерживаюсь…

Ох, братан… Как я тебя понимаю.

- Она сразу заявила, что это было один раз, по пьяни, и больше не повторится. Игнорила меня, непробиваемая вообще. А сегодня я её случайно в коридоре поймал, в кабинет затащил, чтобы поговорить… - Трёт лоб и переносицу. – Она на меня столько всего вылила, я охерел вначале, а потом вообще заявила, что залетела от меня, но меня это не касается.

Он вскакивает с кресла и взмахивает рукой. Я отшатываюсь непроизвольно.

- Меня. Блять. Не касается! Мой собственный ребёнок! О котором я и знать не знал!

- Да, брат… - Хриплю я, ошарашенный, когда он отворачивается и залипает в окно. – Заебись, история…

Мне действительно нечего сказать. Впервые не хочется над ним стебаться.

И вообще непонятно, что на уме у Светы.

Неужели настолько Вершинин ей противен, что даже ребёнка от него решила скрывать?

Ну, трахаться-то не противно было…

В уме проведя нехитрые расчёты, прикинул – срок примерно месяца четыре. У Востриковой живота пока не видно, но скоро ведь пупок на лоб полезет, на что она вообще рассчитывала, мать твою?

Надо бы с ней всё-таки побеседовать. Аккуратно. Хрен знает, что эти беременные себе вообще там думают. Пиздец полнейший. Вот угораздило же!

А ещё я вдруг мысленно возвращаюсь к козочке.

Мы ведь не предохранялись.

Но для меня, если так случится, её беременность сюрпризом не будет. Я даже к этому готов.

Хочу, чтобы моя девочка родила мне парочку милых «козликов», а я бы им обеспечил приличный загон…

Так.

Надо возвращаться к насущным вопросам, хватит мечтать.

- Что собираешься делать?