Всё про Электроника

Они стали вспоминать, как Таратар подозрительно отнесся к горящей лампочке, как осторожно заглядывал в кастрюлю, как, растопырив руки, ловил падавшего Макара, и рассмеялись. Вот бы Таратара сюда, в обсерваторию, – поверит ли он в будущую сверхновую? Пожалуй, нет! И будет пока прав: любой расчет, любую теорию подтверждают или опровергают только результаты опыта.

– А вдруг мы ошиблись? – спросил Сергей. – И обсерватории предупредили. Стыдно будет…

– Ошиблись? В чем? – строго спросил Электроник. – За расчеты я ручаюсь. Мы исходили из опубликованных данных этих обсерваторий.

– Помнишь, – подхватил Сергей, – я сказал: «Почему никто не наблюдал сверхновую до взрыва? Ведь они отчего-то должны взрываться?..» Ты ответил мне, что никто в мире не знает точно причину взрыва, иначе бы Вселенная не была для человека загадочной. А я тебе привел пример с домом – как утром вспыхивают окна, потому что люди собираются на работу. И у звезды есть своя причина… И тогда мы стали говорить о массе, энергии, расстоянии.

– Ты мастер задавать очень сложные вопросы, – подтвердил Электроник. – Я так не умею.

– Зато ты умеешь развивать и подкреплять любую мысль…

– Но если в исходных данных есть хоть маленькая неточность, разница в ответе может составить плюс-минус несколько столетий, – заявил Электроник.

– Ты хочешь сказать, что мне сидеть на чердаке несколько веков?

– Надеюсь на расчеты… Но взрыв длится несколько минут. Ты можешь проспать.

– Я не буду спать, – убежденно сказал Сыроежкин и взглянул в глазок телескопа. – Пока ничего не видно.

– Если вспышка произойдет днем, – продолжал Электроник, – радиотелескопы уловят ее. Но у нас есть Рэсси. Он наблюдает с Юпитера.

– Рэсси наверняка не прозевает! – обрадовался Сергей.

Про Рэсси Сергей всегда вспоминал с удовольствием и грустью. Как бы хотел он, проснувшись, прежде всего увидеть добродушную морду, умные глаза. Но Рэсси так далеко от дома, один в чужом океане, сторожит незнакомое существо. Что, если оно нападет на Рэсси? Окажется ли он, как всегда, неуловимым?..

В тот самый момент, когда в космосе летели радиосигналы с заданием для Рэсси установить наблюдение за сверхновой, на чердаке прозвенел обычный телефонный звонок, и Электроник сказал:

– Алло!..

Сергей удивленно слушал знакомый голос своей мамы, не понимая, откуда он звучит.

– Электроник, ты случайно не видел Сергея?

Сергей не успел подать другу никакого знака, и Электроник со всей прямотой отвечал:

– Я его вижу сейчас. Он сидит передо мной.

– Ребята, хватит заниматься, уже поздно, – строго сказала мама. – Скажи, что мы его ждем…

Сергей возмущенно посмотрел на друга:

– Эх ты, не мог что-нибудь придумать, лучший в мире консультант!

– Я всегда говорю то, что есть на самом деле, – напомнил Электроник свое главное правило.

Сыроежкин бросил взгляд на чердачное окно, до отказа набитое звездами. Какой странный выбор у астрофизика: Вселенная или сон?..

– Электроник, будь другом, пойди вместо меня.

Электроник молча покачал головой.

– Ты – это я, а я – это ты, – напомнил заветный пароль Сергей. – Ну, в последний раз. Понимаешь, очень обидно прозевать вспышку. Ведь сверхновая…

Электроник неожиданно согласился:

– Я пойду вместо тебя. Только я не собираюсь говорить неправду.

Сергей пожал руку друга.

– Если все будет в порядке, то звезду назовем «Сверхновая Электроника – Сыроежкина». Только бы вспыхнула!

– Телеграммы, которые направлены в обсерватории, я подписал твоим именем. Я только помощник. – И Электроник ушел.

В окуляре телескопа звезды подмигивали Сыроежкину, лучились, сплетая серебристую сеть. В мирном звездном гамаке покоился счастливый астрофизик. Приятно было думать, что у такого же оконца сидел когда-то сам Иоганн Кеплер, наслаждался одиночеством и мучился оттого, что не может описать гармонию всего мира. Его не понимали современники, он был очень одинок, потому что высказывал безумные для своего времени идеи. Кеплер верил в математическое описание природы, в типические причины движения планет, в единство земных и небесных законов. Он писал о Земле, которая, как корабль на всех парусах, несется по гигантской орбите, будто видел ее из космоса. Историю открытия вечных законов движения планет Кеплер сравнивал с рассказами о плаваниях Колумба, Магеллана и Васко да Гамы.

А Макар увлекся только бочками. Он так и не понял, что Кеплер был не просто гениальным астрономом, математиком, физиком далекой поры, а первым, быть может, в мире астрофизиком.

И Сыроежкин, мысленно споря с Гусевым, достал с самодельной полки томик с длинным названием: «Новая астрономия, основанная на причинах, или Физика неба, представленная исследованиями движений звезды Марс… 1609 г.». Открыл первую страницу знаменитой кеплеровской «Новой астрономии», прочитал вслух: