Всё сначала!

Мне кажется, Бог наделил меня способностью жалеть людей. Жалеть в старославянском смысле слова. У предков в Древней Руси не было принято говорить друг другу: «Я люблю тебя». Вместо этого употребляли глагол «жалити» или «жаловати», что означает – я желаю тебе всего самого хорошего, уважаю, чувствую, жалею тебя. Наверное, моя любовь как раз такого свойства. В силу возраста и опыта уже многие человеческие поступки хорошо понятны, я почти всем им могу найти, пусть не оправдание, но хотя бы объяснение. Если раньше какие-то поступки вызывали во мне негатив, то теперь их мотивы для меня ясны.

***

По соседству поэт что-то писал

на обрывке конверта.
Мне было хорошо с тобой! – кто-то
сказал, выходя за двери,
побудь еще – капризничал ребенок,
лежа в постели.
Встречи, объятия, поцелуи —
и все это всуе, где-то,
поверхностно, вскольз.
Люди устали кричать друг на друга,
а другие, но тоже люди – устали
все это воспринимать всерьез.

Я вдруг заметила, что люди для меня превращаются в «картинки с выставки», персонажи, образы. Чаще я просто наблюдаю за ними. Созерцательность – наименее травматичный путь во взаимоотношениях.

Мы не можем знать всего даже о хорошо знакомом человеке. У нас нет права друг друга судить, рубить с плеча категоричностью. Не стоит забывать, что у каждого своя интерпретация одного и того же события. Нам не всегда до конца известно, чем вызвано поведение человека в данной ситуации. Возможно, его вынудили обстоятельства. А узнав предысторию поступка, ты даже пожмешь человеку руку.

* * *

Диалог:

– Он плохой человек, поверь мне, я знаю его давно.

– Нет, он добрый и надежный, я думаю о нем лучше, чем ты, и поэтому я знаю о нем больше.

Если оставить человеку его право быть таким, какой он есть, собственные нервы будут целее. Мы же не осуждаем ромашку за ее желтую сердцевину и белые лепестки. Ведь иногда даже очень близкие люди начинают раздражать, и, как только мы включаем критику, настраиваемся на осуждение, все рушится. Конец любви, конец партнерству. Выключи критику, любуйся ромашкой! ☺

Как сказал Бродский: «Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь. Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается».

По сути, люди – камикадзе. Каждый – смертник. Остается только любить и беречь друг друга, помня об этом.

* * *

Чем мы дорожим больше всего? – Уверенностью в другом.

Чем мы совсем не дорожим? – Уверенностью другого в нас самих.

Чего мы боимся? – Друг друга.

Чего мы избегаем? – Холода и непонимания другого.

Оттого и расстаемся так по-глупому.

А ведь в сущности мы – родные люди.

Научиться прощать и научиться просить прощения – категории равнозначные. Эрих Мария Ремарк писал, что просит прощения не тот, кто виноват, а тот, кто хочет сохранить отношения. Я стараюсь следовать этому принципу, всегда готова первой извиниться, уступить. Любимым надо прощать все, чтобы не уйти в ссоре, ведь каждый день, каждый миг может оказаться для кого-то из нас последним. Примеров множество. Все под Богом ходим.

Потому то и «не отрекаюсь любя», говорю себе: «Бейся до последнего. Дыши. Терпи. Помогай, чем только можешь, но не покидай! Потому что, если покинешь, может случиться непоправимое…»

***

Облаком буду плыть

лишь бы с тобою быть.
На высоте одной.

Буду волной шуметь

Лишь бы с тобою петь
На глубине большой.

Там, где настоящие чувства – время и расстояние не имеют разрушительного эффекта. Можем годами не видеться с друзьями, а встречаемся, и пройденных лет как ни бывало. А когда присутствие любимого вовсе невозможно, я обращаюсь к нему песнями через пространство и время. Любовь к людям, меня покинувшим, продолжает жить, и сила ее не угасает.

Мне вспомнилась эпитафия на могиле Иосифа Бродского: Letum non omnia finit – «Со смертью не все кончается».

* * *

На небе как и на дорогах бывают кочки.

Небо дышит – вдох-выдох, ведь это легкие земли.

Я люблю тебя!

Любовь настолько многогранна, что пресытиться ею невозможно.