Всё тот же сон

— Разве заходили бы мы в пивные и спали с бабами, если бы это вредило…

— И заходили бы, и спали бы, даже если б это вредило. Потому что спать с ними и пить водку приятно.

— Может, — сдался второй.

— Вот видишь… Сначала ты утаивал чекушку от приятеля. А теперь мечешься, как Спиридонов. Ты знаком с ним?

— Я знаю всех, — осмелел второй. — Все — люди…

— Спиридонов — не люди, не человек. За симпатию к нему и за то, что чекушку не сразу выставил, получишь по рубильнику!

Первый собутыльник встал, хотел размахнуться, но встретился с моими глазами.

— Стоп, Кузя! — сказал он. — Перегруппировка… Отвалтузим того вон пучеглазого…

Он двинулся в мою сторону и с ходу схватил меня за отворот пальто, которое я не снял — здесь не было раздевалки.

Зазвенело стекло стакана, и гулкий удар ребром ладони пришёлся по моему уху.

Память, на которую я не могу пожаловаться сохранила и то, как без шума, с лёгким шипением, словно гнилая марля, расползлась от воротника до рукавной проймы шерстяная ткань моего демисезонного пальтишка, и то, как, не очень-то напрягаясь, я съездил пьянчужку.

Казанок среднего пальца правой руки, сжатой в кулак, угодил в височную кость, пьяница отлетел в сторону. И через две недели за убийство человека я получил десять лет срока.

— Приговор справедлив, правилен. Могли бы закатать полторы катушки, — сказал мне один заключённый, спавший со мной на одной вагонке и просидевший к тому времени четырнадцать лет по другой, не моей статье.

— Конечно, — согласился я. — Суд правильный. Всё правильно. Неправильного ничего нету. Ведь так говорил человек, о котором я толковал вам весь вечер.

— Убиенный был близок к истине. Все правы.

— Разумеется, — сказал я. — Прав неплатный осведомитель, написавший на вас донос. Правы и вы, утверждающий, что вас оклеветали. Спокойной ночи, Сидор Поликарпович!

— Счастливых сновидений, товарищ! Помните, — проговорил он из-под одеяла, — всё достигается опытом. Вы читали Локка?

— Читал я и Локка, и Мока, выступавшего недавно в ООН, — ответил я ему и так же, как он, влез с головой под одеяло. Так было теплей и глуше.

Рассказ окончился, Вика внимательно на меня посмотрела и медленно сказала:

— А я ведь думала, что вы его лишь так, по доброте издаёте… Дайте почитать!

Я слышал потом, как спрашивали Сучкова, правда ли, что он убил человека? Он отвечал не сразу. Молчал, так и этак рассматривал вопрошающего, недоумевая, как можно смешивать автора и его персонаж, даже если рассказ от первого лица. Но впечатление подлинности происходящего было всё-таки очень сильным!

И как ещё тут не припомнить хотя бы два-три эпизода «Из рассказцев ночного сторожа Владимира Ильича Шмоткина», уникального персонажа, сотворённого и оживлённого Федотом Сучковым!

Вот Шмоткин говорит о своей пенсии: