Всё закончится на берегах Эльбы

Когда она вернулась и вынырнула у камня, то застала такую картину: припертый спиной к берегу юноша сносил ласки белых соблазнительниц. Они смеялись, и щекотали его, от чего бедняге приходилось задыхаться от смеха. В этом переплетении белых тел вокруг, кто-то целовал его, кто-то гладил. Кто-то укусил. Парень взвыл. Он принялся вырываться, но восемь цепких белых рук не отпускали его. Чернава уже вылизывала кровоточащую рану, а Лусинэ приставила острие гребня к юношеской груди. Парень вцепился в её руку, пытался отвести опасное орудие, но не смог — вторая бестия присосалась к молодому телу. К ней присоединилась третья озерная пьявка, и четвертая. От страха парень больше не сопротивлялся и вверил себя обольстительницам без остатка. Только Сандры не хватало в этой идиллической компании. Как же она ошиблась в истинных намерениях женщин — инстинкт кровопийства оказался для них главнее полового — взыграли на втором, чтобы удовлетворить первый.

Она поплыла к берегу под водой, как аллигатор плывет к своей жертве, что беспечно стоит у водопоя. За ногу она утянула парня в воду, и никто не успел вытащить его обратно. Когда Сандра выпустила его, а затем вынырнула сама, то увидела, как несчастный выбрался на берег, сгрёб свою одежду и пулей рванул к селению. Душа Сандры тихо ликовала.

Стоило ей самой вылезти из воды на сушу, как на Сандру уставились три злых и хищных пары глаз. Калиопи, Чернава и Лусинэ были явно недовольны прерванной трапезой.

— Вы что творите, упырицы? — с нажимом вопросила Сандра, ибо вины за собой не чувствовала. — Он один, а вас четверо. Вы хоть подумали, что бы с ним стало? Да он бы на следующий день помер от обескровливания.

— К чему столько волнений? — раздались в голове певучие слова Амертат, а Сандре подумалось, что же в этот момент слышат другие женщины? Или Амертат передает мысли только одной ей? — Ты могла бы присоединиться к нам. Мы все хотели с тобой поделиться.

— Да плевать, что вы хотели! Я не душегуб, чтобы в этом участвовать, да ещё потакать. Да, Чернава, я не стану это терпеть, так что не смотри на меня так.

Праздник души и тела резко окончился. Женщины принялись одеваться и в полном молчании готовились идти обратно к лесу, как тишину разрезал вскрик Лусинэ. Оказалось, незадачливый парень в неразберихе утащил с собой её гребень.

Как не успокаивали Лусинэ, но женщина была на грани истерики. С её-то богатой копной волос и отсутствием гребля, от этой копны вскоре могло мало что остаться.

В эту же ночь она выследила беглеца в ближайшей деревне. До рассвета Лусинэ ходила вокруг его дома и стучала в двери и окна. Наверное, жильцам дома было не по себе видеть в окне белое лицо незнакомки. Но Лусинэ проделывала это каждую ночь, пока Ромоло на всякий случай поджидал её на окраине селения. Все собаки в деревни принимались дико выть в своих дворах, пока альвары не уходили прочь. Лишь одна дворняга осмелилась бежать за ними и заливисто лаять, но даже она не решалась кинуться и покусать чужаков.

Через пять дней какая-то пожилая женщина пришла к реке. Как распознала Сандра, она причитала на галицийском диалекте, какой непутевый у неё сын, совсем отпал от заветов предков, раз не знает, что у русалок ничего брать нельзя. А потом она положила гребень в траву у камня и быстро кинулась бежать в сторону деревни. С наступлением сумерек счастливая Лусинэ забрала свою вещицу, и компания смогла продолжить своё путешествие дальше на запад.

Женщины устроили Сандре нечто вроде бойкота, да и она не спешила налаживать с ними отношения — слишком памятен был их кровожадный поступок. Но терзало Сандру и другое. Однажды она набралась смелости и спросила Танасиса:

— Кто такая Амертат? Расскажи мне о ней.

— Она знающая и нездешняя. Чужая. Никогда не жила в нашей обители.

— А остальные?

— Они жили над обителью, пока были смертны, и спустились вниз, когда переродились. Они не приходили и не уходили, всегда оставались рядом. А она родом из других земель и городов. И никто не знает, зачем пришла к нам. Многие приходят и уходят по чёрным дорогам. А она зачем-то осталась.

— Я тоже пришла, — на всякий случай напомнила Сандра.

— Ты пришла сверху. Вернувшихся мы всегда принимаем и помогаем, таков завет изначальных времен.

Сандра не стала возражать, что никуда не возвращалась и под землю спустилась впервые в жизни с подачи Саватия. Она лишь доверительно спросила:

— Тебе не нравится Амертат?

— Её тело бело, но нутро черно как и всё вокруг. Она поклоняется огню. Никто кроме неё не подходит к кострищам. Никто не охотится за блуждающими огнями, только она.

— На каком языке она говорит с тобой?

— Языке моих отцов. И ты слышишь её голос без слов. Это старое забытое искусство, мало кто им теперь пользуется. А она помнит.

— Но как она может знать мои мысли и моё прошлое?

— Огонь ей показывает, — ответил Танасис и более не сказал ничего.