Всё закончится на берегах Эльбы

Не так далеко от Берген-Белзена стоял склад с продовольствием, но из-за идущих в окрестностях боёв, добраться туда было невозможно. Союзники приближались. А вагоны с людьми все прибывали и прибывали. Новую партию эвакуированных заключенных завезли в лагерь. Клетка захлопнулась. Никто из неё не мог выйти — ни заключенные, ни персонал лагеря.

Следующей же ночью союзническая авиация разбомбила часть железнодорожных путей вместе с вагонами с продовольствием, что шли в Берген-Белзен. Это было не последним ударом. От налета бомбардировщиков пострадал электронасос — теперь в лагере не было и воды. Оказалось, всё могло быть ещё хуже, как в одном лагере в Тюрингии. Во время авианалета и бомбардировок погибли многие заключенные. И никто не мог гарантировать, что завтра подобное не произойдет и в Берген-Белзене.

Но смерть уже воцарила в лагере. Тела ещё живых заключенных превращались в скелеты, обтянутые кожей. Каждый день от тифа и истощения умирало с десяток людей. Мертвых не успевали хоронить в промерзшей земле. Единственная печь крематория не справлялась со своей работой. Топлива в лагере тоже не хватало. И трупы стали складывать у бараков штабелями, один на другой. С каждым днём горы разлагающихся мертвецов всё росли, а к ним со всей округи сбегались крысы. Серые крысы. Сандра знала, что это значит. Где крысы, там и крысиные блохи — переносчики чумы.

С каждым днём она всё больше приходила к убеждению, что здешний тиф идёт рука об руку с некой формой энцефалита, что поражает мозг и заставляет больных апатично есть гниль, не обращая внимания на кусок хлеба в руке, а после, без причины кидаться на надзирательниц, что могли отбиться только дубинкой или овчаркой на привязи.

Что творилось в головах больных, какие образы возникали перед их глазами, Сандра не знала, ей оставалось только гадать. Что если это незримый закон природы и во время самых страшных войн из самой преисподней вырывается моровая болезнь и сражает всех на своём пути? Теперь только это приходило Сандре на ум.

В эти жуткие дни только венгерский подлагерь оставался островком благополучия в море смертей вокруг. В еде тамошних обитателей не ограничили. Им любезно оставили даже одного санитара. Судя по его отчетам, эпидемии в малом лагере не наблюдалось. Порой Сандра с завистью поглядывала за ограду на венгерский подлагерь по соседству. Она была бы не прочь побыть там заложницей — наконец перестать целыми днями стоять у плиты и бояться обезумевших доходяг. А ещё ей не хотелось больше видеть горы гниющих трупов.

Вдали гремели оружейные выстрелы. Замечтавшись, Сандра не сразу заметила, что из-за ограды венгерского подлагеря за ней уже некоторое время наблюдает молодой человек. На его некогда обритой голове уже успело отрасти с полсантиметра чёрных волос, а лицо покрывала редкая щетина. На добротном чёрном пальто была нашита желтая звезда. Он внимательно смотрел на Сандру, словно ожидая, когда же она его заметит. Было в этом заключённом что-то неуловимо странное — полуулыбка и какой-то озорной прищур. И он совсем не походил ни на еврея, ни на венгра.

— Простите, госпожа, — на чистейшем немецком заговорил молодой человек, — ведь вы из карантинной службы?

— Да, — нерешительно ответила Сандра, — я повар.

— Я всего лишь хотел спросить, не могли бы вы выдать сердечных капель или пилюль? Это нужно одному пожилому человеку. С вечера у него щемит в груди, кажется, это предынфарктное состояние.

Сандра подошла к ограде и недоверчиво оглядела молодого человека, но его это нисколько не смутило.

— А если вы ошиблись с диагнозом? — спросила она. — Ему нужен врач.

— Но вы же знаете, все врачи сейчас на фронте.

Он был прав. Всех, кто работал в лазарете, даже последнего санитара, уже давно отправили в полевые госпитали бороться с эпидемией тифа там.

— Вчера сообщили, что наш подлагерь эвакуируют в Богемию, в гетто Терезиенштадт — продолжал молодой человек. — Стоило старику услышать про гетто, как ему тут же стало плохо. Он боится тяжелой дороги.

— Так значит, вас переводят? — переспросила Сандра, ибо для неё это стало новостью.

— На это дают неделю.

Сандре подумалось, что пожилому человеку с больным сердцем действительно будет нелегко перенести ожидание и столь долгий путь. Она знала, какое лекарство ему нужно и даже знала, где оно лежит, но зайти в барачный госпиталь одной ей было несказанно страшно. И пугало вовсе не обвинение в растрате медикаментов. В госпитале тысяча бредящих больных, и в любой момент каждый из них может вскочить с кровати, попробовать выпрыгнуть в окно, выбежать в дверь, или же схватить Сандру и попытаться её задушить. Хотя… это ведь не смертельно.

— Хорошо, подождите здесь.

И Сандра побрела к бараку, а когда вошла, то, оглядываясь на каждый шорох, проскользнула в комнатку, где некогда была ординаторская. Она прошла к аптечному шкафу мимо койки, где лежал кладовщик Оскар. Болезнь подкосила его неделю назад, и все это время он тихо лежал, почти не двигаясь. Его удавалось разбудить лишь, когда разносили скудную пищу.