Всё закончится на берегах Эльбы

Лёжа на пустой кровати в ожидании, когда буря в душе уляжется, и дыхание снова станет ровным, Сандра в ужасе размышляла, что же ней произошло, откуда в ней взялись эти звериные инстинкты. Ей стало стыдно за своё поведение, и вечером она даже извинилась перед Даниэлем, но он лишь молча выслушал её и ушёл ночевать в лабораторию. А Сандре снова стало обидно. Может, эта дикость побочный эффект от вливания чужой крови? А кто проводит для неё процедуру гемотрансфузии, если на сам Даниэль? А из-за кого она вообще стала питаться исключительно кровью? А теперь он лишь осторожно ходит по дому и боится посмотреть ей в глаза.

Ещё какое-то время Сандра оставалась коротать ночи в пустой спальне, но за пару месяцев Даниэль, зная, что Сандра там, в комнату так и не пришёл. Он избегал её и боялся, потому что оставался слабым, а Сандра стала сильной — так она рассудила для самой себя.

С тех пор Даниэль больше не осмелился сказать Сандре ни одного плохого слова о её работе. Когда же Отто узнал, чем теперь занимается жена его приятеля, то не смог не воскликнуть:

— Вот это удача! О таком я даже мечтать не мог. Теперь в ратуше у меня есть ценный информатор.

— Забудь, — ехидно улыбнувшись, отмахнулась Сандра, — я умею хранить тайны.

— Это очень плохо, — пожурил её журналист, — горожане имеют право знать, что происходит в городском совете.

— За день я много чего пишу, но никогда этого не запоминаю, — соврала Сандра, — иначе бы у меня просто взорвалась голова.

Как бы Сандра не заверяла Отто, что у неё короткая память, но время от времени она проверяла свои возможности — пыталась вспомнить, что записывала в определенный час, день назад, неделю, месяц. И всегда ей это неизменно удавалось. Сандра поинтересовалась у сестры, происходит ли с ней нечто подобное и получила положительный ответ.

— Допустим, — загадала Лили, — возьмем 17 декабря, почти четыре месяц назад. С утра шёл снег, но к полудню прекратился. Ты ушла на работу в 08:12, Даниэль отправился на свою через девять минут, а у папы в тот день не было первой лекции. Я помыла за вами всю посуду, потом сходила в булочную, встретила фрау Бауэр, мы мило поговорили, и я пошла в мясную лавку, купить говядины. Когда я пришла домой, то немного почитала журнал, подшила разошедшийся шов на зеленом платье, в 15:15 сходила на киносеанс. Когда вернулась, приготовила бульон. Папа пришёл в 17:20, ты в 18:15, Даниэль пришёл, когда я мыла посуду и не смотрела на часы. Вечером папа читал газету, ты что-то набивала на своей печатной машинке, Даниэль заперся в лаборатории. Папа отправился спать в 22:10, про Даниэля я ничего не знаю, а мы с тобой проговорили всю ночь с 00:25 до шести утра. В три ночи ты ещё помогала мне накрутить папильотки.

Сандра слушала и кивала, пытаясь наперед угадать, как сестра опишет очередное знакомое ей самой событие давно минувшего дня.

— А ты никогда не хотела применить свою уникальную память к какому-нибудь полезному делу, — поинтересовалась Сандра.

— Какому? — скривила губки Лили. — Нет-нет, и не уговаривай, отстукивать буквы на машинке я не стану.

— Я ведь не об этом хотела сказать. Просто ты всегда остаешься дома.

— А кто будет вести хозяйство, — с улыбкой вопросила Лили, — кто будет готовить ужин нашему отцу и твоему, между прочим, мужу?

И Сандра капитулировала. В самом деле, кто-то должен будет делать это по будням, пока она работает в ратуше. Теперь Сандра с ужасом вспоминала времена, когда сама по пол - дня была привязана к домашним заботам, и радовалась, что, наконец, избавилась от всего этого. На службе было куда интереснее. И появляться дома хотелось куда реже.

19

Очередным пятничным вечером в компании профессора Метца и его очаровательной дочери Лили, Отто Верт делился с ними последними новостями. После смерти президента республики Эберта, на похоронах которого архиепископ запретил звонить в церковные колокола, со второй попытки наконец-то ему избрали замену — «героя Танненберга» фельдмаршала Гинденбурга.

— А ведь фельдмаршалу уже семьдесят семь лет, — задумчиво протянул профессор. — Я, конечно, и сам не молод в свои шестьдесят пять, но я и не собираюсь руководить страной.

— После того, как у власти порезвились демократы, пожалуй, он не самая плохая кандидатура, — заметил Отто.

— Может и так. Но случись политический кризис, хватит ли у него сил выстоять?

— Какой же вы пессимист, профессор.

— Нет, Отто, я здравомыслящий житель Баварии. Я уже видел и красный переворот и попытку коричневого, и мне что-то не хочется пережить всё это заново. Уж лучше пусть коммунисты попытаются избраться в парламент, а национал-социалисты посидят в тюрьме.

— Хитлера уже давно выпустили, — как бы невзначай заметил Отто.

— Как?! — воскликнул профессор. — Я же читал в газете, что его вместе с шайкой осудили на пять лет.