Всё зависит от нас

— Илья Иванович, какая вам разница? Главное, что сегодня утром я передал конспекты переговоров нужному человеку. Теперь нам осталось завтра обсудить с немцами мелкие детали, и уже вечером мы выезжаем… Эх! Не нравится мне это. То-то казалось, что всё слишком гладко идёт… Но кто же мог приставить к нам слежку? Секретность у нас была на высшем уровне, да и гестапо бы так долго не тянуло…

Мы минут десять ломали голову, кто могли быть эти таинственные наблюдатели, но так и не пришли к единому мнению. Потом приехали немцы — четыре офицера во главе с встречавшим нас гауптманом. Они с нашими охранниками полчаса шарились вокруг гостиницы, но ничего подозрительного не увидели.

А пока фрицы и наши наматывали круги, у них родилась идея, кто это мог быть. Всё могло оказаться проще, чем мы себе надумали. Дня три назад в городе появились гастролёры. Эти бандиты успели ограбить двух виноторговцев из Германии и известного французского конезаводчика, причём француза они замочили. Поиски грабителей полицией, как обычно, результатов не дали. А теперь бандюки, видно, польстились на шестерых парагвайских коммерсантов, но, увидев подъехавших офицеров, скорее всего, отказались от своих намерений. Во всяком случае, немцы могли гарантировать, что следили не они и не гестапо, так как в тайной полиции у них есть свой человек, который бы предупредил, если что. Потом гауптман предложил нам услуги охраны, но Санин, поблагодарив, отказался, и фрицы, попросив в случае изменения ситуации — звонить, отбыли к себе.

А я, поняв, что всё закончилось нормально, глянул на часы и стал быстренько собираться. Артём Сергеевич, видя это, спросил:

— Может быть, вы откажетесь от своих намерений? Или хотя бы возьмёте с собой Михеева?

— И как вы себе это представляете? Куратор с агентом должен встречаться один на один, так сказать, без ансамбля, если не хочет потерять доверие этого агента. Да не волнуйтесь вы так, вернусь ещё до наступления комендант-ского часа.

Махнув рукой, я, чтобы не продолжать разговор дальше, быстро выскочил за дверь и порысил в сторону ювелирного. На ходу проверялся, но местные гопники, похоже, поняли бесперспективность своих планов, и за мной никто не следил. К магазину успел только-только. Хозяин уже закрывал дверь, но пачка марок в моих руках заставила его быстренько передумать. По-немецки он почти ни фига не понимал, я по-французски вообще не говорил, но слова «голд» и «диамонд» были понятны без перевода. Француз показывал разные колечки, а я их мерил на свой мизинец, прикидывая размер так, чтобы они застревали посередине пальца. В конце концов выбрал одно и, удивляясь такой охрененной цене для столь маленькой цацки, рассчитался с продавцом.

Адрес госпиталя я заранее узнал у шустрого гауптмана перед его отъездом. Так что теперь, поймав раздолбанное такси, уже через десять минут стоял возле этого медицинского учреждения. План у меня был простой. Напротив главного входа было всего три дома. Сяду на лавочку и буду пасти подходы ко всем, так чтобы моя барышня не могла проскочить незамеченной. А на крайний случай, представившись знакомым её отца, спрошу у любой выходящей немки в форме, где тут живёт Хелен Нахтигаль.

Но крайний случай не понадобился. Я только-только успел, сидя на лавочке, выкурить одну сигарету, как из ближнего подъезда вышло моё зеленоглазое чудо. Причём вышло целенаправленно. Она меня, видно, в окно засекла и теперь, проходя мимо, шепнула:

— Идите за мной.

Ну я и побрёл за ней, как телок на верёвочке. Пока шёл, чуть слюной не подавился, глядя на ладную женскую фигурку, которую только подчёркивал туго затянутый на талии гражданский плащ. Странно, а утром она вроде в военной форме была… Или это чисто женское — по пять раз на дню переодеваться? И куда она меня вообще ведёт? Но Нахтигаль далеко не ходить не стала, а обойдя вокруг дома, просто вошла в подъезд с чёрного хода. Прибавив шаг, свернул за ней. Хелен, не останавливаясь и не поворачиваясь, поднялась по узенькой лестнице на второй этаж и зашла в квартиру, оставив дверь открытой. Восприняв это как приглашение, я тут же шмыгнул следом. Врачиха, протянув руку, повернула ключ и, отступив на два шага, задрала подбородок, сказав:

— Господин Лисов, прошу простить мою несдержанность. Там, в парке, я подвергла вас смертельной опасности. Просто всё было так неожиданно…