Всю жизнь я верил только в электричество

– Ты, Славка, сейчас иди рядом, смотри, что мы рвём, и спрашивай, как называется. – Баба Фрося дала мне два мешочка с тесёмками-завязками. – А ужо потом отодвинешься от нас и рвать будешь поодаль.Так мы до вечера управимся. Сейчас ещё и Шурка Горбачёв подкатит на лисапете своём. Вот вы с ним, а мы со Стюрой наладимся и к ужину аккурат домой успеем. Я, правда, там всё заранее сварила да спекла. Только разогреть.

– Ничего себе, до вечера! – ужаснулся я от души. – Надо тогда быстренько траву собирать. А то мы с Шуркой как раз собрались в клуб. В кино на восемь часов. Можем, правда, и завтра пойти.

– Иди сюда, смотри внимательно. – баба Стюра взяла меня за руку и поставила рядом с собой. – Это шалфей. Ты его всегда пьёшь вместо чая. Потому и не простываешь никогда. Но живьём ты его хоть и видел, но знать не знал, что это цветок – лекарь. Вот у него темно-фиолетовые цветочки сверху и, видишь, длинные узкие листики вверх поднятые. Ствол внизу почти деревянный. Ты его обламывай. Нужны и цветы, и листья. А вот это багульник-трава. Чаще всего он нам, старикам, нужен при ревматизме. Ты не знаешь пока, что это такое. И слава Богу. А ещё при кашле пьём настой его. Это отхаркивающее средство при коклюше, бронхите. Вот его тоже рви.

– Пусть мать-и-мачеху ищет тоже, – посоветовала баба Фрося.– Вон там, за осинами, ручей течет. Он как бы внизу. А от него пологие склоны подымаются. Вот на этих склонах ближе к воде и смотри-высматривай. Цветки у неё желтые. Увидишь от них остатки. Опали уже. А нам нужны листья. Они большие. С ладонь твою будут. Сверху тёмно-зеленые гладкие, твердые, а с обратной стороны белые, покрытые тонкими волосиками. Верх листа холодный, а обратная сторона тёплая. Не перепутаешь ни с чем. Всё понял?

– А она зачем? Ну, что лечит? – я наклонился, сорвал первый кустик шалфея и уложил его аккуратно на дно мешочка.

– Воспаления все снимает как рукой,– бабушка Стюра подняла глаза к верхушкам берез. Где-то там, в путанице веток и свисающих листьев пела тоненьким переливчатым голоском невидимая маленькая птичка. – Кровь улучшает, убирает кашель при бронхитах и лечит воспаление лёгких. Для желудка полезная трава тоже.

Тут как раз и Шурка приехал. Прислонил велосипед к березе и бодро воскликнул:

– Так! Построились по одному через два метра и пошли драть подряд всё. Потом разберёмся.

Бабушки оценили шутку. Вернее, они подумали, что это шутка. И засмеялись. Хотя как раз надо было готовиться плакать.

Мы с Шуркой стали соревноваться. Он больше нарвет травы или я. Для начала – за час. У него были отцовские часы, он засёк время и мы погнали. В первый час гонки он у меня выиграл. Во второй и третий часы я изловчился и нарвал больше.

– Хорошо, – сказал Шурка расстроено. – Давай перекурим.

Мы спрятались в низину влажную, где как раз полно было багульника.

– Во! – обрадовался я. – Не сходя с места, норму сделаем. Давай курить.

Шурка достал из-под майки примятую пачку «Беломора» и мы, сладостно дымя, провалялись с ним пару часиков. Травили анекдоты, опять курили, пересказывали фильмы, какие один из нас не видел, снова закуривали и болтали обо всём подряд. Потому, что не виделись лет сто. С прошлых моих каникул. Ну, потом от курева стали трещать головы и захотелось пить.

– Давай быстренько нарвём багульника и отнесем бабушкам всё, что нарвали. – предложил я. – Ещё вот только мать-и-мачеху порвем на ручье и пойдем. Багульник сорвали быстро и почти весь, а мать-и-мачеху долго искали, потом долго сомневались, что это именно она. Но нарвали-таки. И с полными мешками побежали туда, где стоял велосипед и ползали по траве бабушки. И мы бы, конечно, застали их в лесу, если бы по дороге нам не попался странный заяц. Мы бежали прямо на него, а он даже ушами не пошевелил. Уши у него были короче, чем у других зайцев, которых мы встречали раньше. Сам он был не серый, не белый, а почти рыжий. Мы подбежали почти впритык к этому зверю и остановились. Заяц стоял на задних лапах, передние поджал к груди и шевелил носом. Принюхивался. Видно, очень сильно тащило от нас табаком.

– Поймаем? – предложил Шурка.

– А чего? Давай! Иди слева. А я с другой стороны. Из этого мешка траву пока выложим. Потом заберём. А в мешок – зайца. Домой его возьмем. Дрессировать будем. Научим по барабану колотить и коров в стойло загонять. Пенька спасибо скажет!

И мы стали бегать за зайцем, который, по-моему, не боялся не только нас, но и волков, тигров и слонов. Он не боялся ничего и никого. Бежал впереди, петляя, наворачивая круги, возвращался назад, обходя нас сбоку, и совсем задурил нам головы.

– Это не заяц! – зло сказал Шурка. – Это сволочь натуральная. Час за ним бегали. И где он теперь?

Огляделись. Среди зеленой травы и голубых, желтых и розовых цветов рыжего пятна не было. Заяц исчез. Испарился. Растворился в прохладе лесной.

– А мы часом не обкурились? – предположил Шурка испуганно. – Заяц точно был?

– Ну, по-моему, это был заяц, – не очень уверенно сказал я. – Пошли траву заберем и побежим к бабушкам.