Всюду третий лишний

– В таком случае, – сказал я, – я хотел бы быть помехой.

Она засмеялась и переспросила:

– Ты теперь хотел бы быть помехой?

Я ответил, что самым логически обоснованным шагом в данной ситуации было бы совершить какой-либо безрассудный поступок, поскольку сейчас она на распутье и не знает, куда приведет та или иная дорога. Доменик посмотрела на меня сосредоточенным и очень серьезным взглядом, а потом сказала, что я «ужасный». Я лег на спину и попросил ее положить голову мне на плечо, она согласилась. В такой позе возможно дойти до всего, и я почувствовал, что могу убедить ее согласиться на что угодно, пока мы так лежим. Я погладил ее голову, сжал и погладил пальчики, и мы поцеловались, поцеловались более страстно, чем накануне, и она уже не говорила «Нет, я не хочу». Поднятая нашими движениями пыль запорошила наши лица, и мы чувствовали ее на губах, на щеках и на шеях, поэтому мы крепко прижались друг к другу, и я по тому, как шумно и часто она дышала, понял, что в ней просыпается желание, но в конце концов она отстранилась от меня.

Отдышавшись, Доменик сказала, что отправиться в Австралию одной, без меня и Карлоса, будет для нее самым подходящим вариантом. Она хочет «обновить себя», и волнуется за меня, потому что я полностью утратил здравый смысл. Я начал убеждать ее, но в этот момент зигзагообразная молния прорезала послеполуночную тьму, небо на мгновение окрасилось в голубое, деревья заколыхались на ветру, а затем раздалось шуршание, за которым последовал удар грома.

– Не верю, – сказала она.

– Я могу убедить тебя в этом, просто мне необходимо побольше времени.

Пока она готовилась ко сну, я сидел на улице за столиком и теперь задавал себе вопрос, не было ли все это просто игрой, которая вдруг вышла из-под контроля. А сам я даже не могу точно сказать, что обо всем этом думаю, а тем более чего я хочу.

– Я не могу бросить тебя здесь одного наедине с твоими мыслями, – прошептала она.

Я сказал ей, что приближается гроза. Мои чувства раздвоились: я хотел, чтобы она ушла, потому что чувствовал необычность и остроту момента – природа и эмоции бурлили. К тому же мне хотелось курить, и я взял окурок из пепельницы, а это, я знал заранее, ошеломило бы ее.

Я поцеловал ее в губы и пошел спать, думая и размышляя, и удивляясь, почему все получилось так быстро. Поцелуи и объятия казались настоящими и чувственными в темноте, но при дневном свете завеса опадала, она надевала солнцезащитные очки, а это заставляло меня гадать, что является причиной перемены в наших отношениях: алкоголь, путешествие или сложившаяся ситуация, или что-то, о чем я не знал, поскольку это лучше объяснить по-французски.

Запись в дневнике № 19

Люси не зашла в ванную, чтобы поговорить со мной, – это было первой странностью в ее поведении. Вместо этого она стала на меня кричать.

– Ведь я трачу по два часа на поездки на работу и с работы, да к тому же абсолютно все на мне. Я стелю постель, я плачу за все, я выбрасываю мусор, я готовлю чай, убираю и привожу в порядок ванну. Ведь, вернувшись с работы, я каждый раз по полчаса прибираю дом. Мне все это осточертело. Сегодня ты даже и посуду за собой не вымыл. Я ведь большего от тебя и не требовала.

Я выбрался из ванны и, расположившись на диване, стал смотреть телевизор, когда она вошла в комнату и остановилась передо мной.

– Ну как ты можешь плевать на то, что творится вокруг тебя? Взгляни на это! И не вешай мне на уши лапшу насчет того, что мужчины не способны видеть грязь. Ты также способен видеть ее, как и я.

Люси взяла в руки грязную тарелку и подставила ее мне под нос, приглашая полюбоваться.

Я не мог сдержать улыбки от абсурдности этой выходки.

– А ты еще, черт тебя подери, улыбаешься, – со злобой выпалила Люси.

Я отвернулся.

– А теперь ты уткнулся в телевизор! – продолжала она. – Да черт подери, в самом деле, с тобой говорить все равно, что говорить с табуреткой. Скажи кому-нибудь, так ведь не поверят, что ты смотришь эту чушь «Дуэль университетов».

Она стремительно вышла из комнаты.

– С чего ты взяла, что я смотрю эту чертову «Дуэль университетов»? – закричал я ей вслед. – Я не слышал ни единого вопроса. Я даже и не знаю, что это за университеты. А ты, ты ведь уже невесть сколько времени вообще не смотришь на меня. Но когда ты отводишь глаза, чтобы не смотреть на меня, твой взгляд упирается в голую стену. Просто так случилось, что сейчас ты стала перед телевизором. Это не моя вина, что он оказался за твоей спиной. Да я и не смотрю этот чертов телевизор.

Люси снова вошла в гостиную. Она вздохнула и заговорила до чрезвычайности серьезным голосом.

– Ну что ж, отлично! Ты снова читал газеты в ванной и испачкал типографской краской ее стенки, и ты снова ел там арахис? Ел, не отпирайся. Сливное отверстие забито, вода не стекает. Кто все это будет чистить? Снова я?