Вскрытие показало…

Главное, я совершенно не представляла, как ее успокоить. В голову полезли мамины упреки. Все-то у меня не как у людей. И даже детей нет. А если бы и были, бедным крошкам пришлось бы все время сидеть одним, потому что их мамочка, видите ли, занята только своей карьерой. «Лучше бы тебе родиться мужчиной, — сказала мама во время очередного бессмысленного разговора со мной. — Вот состаришься — воды некому будет подать, попомни мое слово».

Когда мне бывало скверно, я представляла себя старой и усохшей, тщетно молящей о стакане воды.

Не придумав ничего лучшего, я налила Люси бокал вина, хотя и не была уверена, что поступаю правильно.

Я отвела девочку в спальню, легла с ней в постель, и мы пили вино вместе. Люси устроила настоящий допрос. «Почему одни люди делают больно другим? Это для них вроде игры? Ну, я имею в виду, тот дядя для чего убивает — для развлечения? Как в кино? Но там все понарошку. Может быть, он не понимает, что им больно?»

— Просто некоторые люди злы от природы. — Я тщательно подбирала слова. — Ты же знаешь, что бывают злые собаки, они кусаются просто так. С людьми то же самое. Они злые, и их уже не исправишь.

— Может, это оттого, что их обижали?

— Бывает и так, хотя не всегда. Иногда люди рождаются злыми. И потом, не все, кого обижают, становятся плохими. У человека всегда есть выбор. И если человек злой, значит, он сам решил, что будет злым. Такова жизнь, и с этим ничего не поделаешь.

— Гитлер был злой, — прошептала Люси, сделав большой глоток.

Я погладила ее по голове.

Люси, уже засыпая, продолжала:

— Джимми Грум тоже злой. Он живет на нашей улице. Он стреляет из ружья в птичек, таскает яйца из гнезд и разбивает их об асфальт. Ему нравится наблюдать, как умирают птенцы. Ненавижу его! Ненавижу Джимми Грума! Один раз он ехал на велосипеде, а я бросила в него камнем и попала. Как он взвыл! Только он не знал, что это я, потому что я пряталась за кустом.

Я потягивала вино и гладила Люси по голове.

— Ведь Бог не допустит, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое?

— Конечно нет, милая. Даже не сомневайся.

— Тетя Кей, а если я попрошу Бога позаботиться о тебе, Он это сделает?

— Он обо всех нас заботится, малышка. — Хм, как-то неубедительно это прозвучало…

Люси нахмурилась — наверное, не поверила.

— Тетя Кей, ты ведь ничего не боишься, правда?

— Все чего-нибудь да боятся, Люси. — Я не могла сдержать улыбки. — Но я в полной безопасности. Со мной ничего не случится.

Уже засыпая, Люси пробормотала:

— Тетя Кей, как бы мне хотелось всегда жить у тебя. Тогда бы я стала такой, как ты.

Люси заснула два часа назад. Мне не спалось. Я смотрела в книгу, а видела известно что. Зазвонил телефон.

У меня уже выработался условный рефлекс, как у собаки Павлова. Я мгновенно схватила трубку. Мне казалось, что сейчас я услышу голос Марино, что этот кошмар будет повторяться бесконечно, а прошедшая суббота станет «Днем сурка».[1]

— Алло!

В ответ — тишина.

— Алло!

В трубке слышалась приглушенная, точно из-под земли сочащаяся музыка — такая обычно служит фоном для фильмов ужасов. Интересно, что это за ужастик показывают с утра пораньше?

Послышались короткие гудки.

— Кофе будешь?

— Буду.

Когда бы я ни пришла в лабораторию Нейлза Вандера, он вместо приветствия спрашивал: «Кофе будешь?» Я всегда была рада подпортить свое здоровье кофеином или никотином, а лучше и тем и другим.

Ни за что не куплю машину без надежной системы безопасности, ни за что не включу зажигание, не пристегнувшись. По всему дому у меня противопожарная сигнализация плюс дорогущая сигнализация от взлома. И еще ненавижу летать на самолете.

А вот кофеин, никотин и холестерин — мои лучшие друзья, и мне наплевать, что они — «чума» XX века. Периодически я посещаю конференции судмедэкспертов — уж, казалось бы, кто лучше представителей нашей профессии знает, что именно губит людей! Однако семьдесят процентов медиков не занимаются йогой, не делают зарядку, ненавидят пешие прогулки, не упускают возможности посидеть лишнюю минутку в удобном кресле или на диване, предпочитают лифт и обходят горы стороной. Треть медиков курит, подавляющее большинство не прочь пропустить стаканчик, и все едят так, словно завтра наступит конец света.

Мы оправдываем свои дурные привычки стрессом, депрессией, дефицитом положительных эмоций. Как говорит моя подруга, помощник начальника полиции в Чикаго: «Жить вообще вредно — от этого умирают». Золотые слова!

Вандер направился к кофемашине. Сто лет он варит мне кофе, а все не может запомнить, что я пью черный.