Вскрытие покажет

– Значит, вас Евграфовна прислала? – крякнул он, усаживаясь на стул и делая нам знак последовать его примеру. Маленькая хрупкая женщина в платке несмело заглянула в комнату с вопросом:

– Может, чаю, Проша?

– Тащи, – милостиво согласился ветеринар. – Жена моя, Ольга, – пояснил он для нас.

Мой чуткий нос уловил запах перегара, и я слегка отодвинулась. Скорее всего, это – остаточное явление со вчерашнего дня, так как, насколько я могла судить, в данный момент Никитич был абсолютно трезв.

– Прасковья Евграфовна сказала, что вы помогали Георгию Смолянинову с телом его сына, – без обиняков заявил Никита.

– Я уже все рассказал! – нахмурился ветеринар.

– Но мы хотели бы помочь…

– Да чем вы поможете-то? – передернул плечами Никитич. – Гошка в психушке, женка его померла, а сын…

– Вот как раз о сыне-то мы и хотели с вами поговорить, – торопливо проговорила я. – Прасковья Евграфовна сказала, что вы проводили вскрытие тела Ивана – это правда?

– Ничего я не проводил! – взъерошился мужчина. Его руки, сложенные на коленях, сжались так сильно, что костяшки пальцев побелели. – Гошка все следователю рассказал: до вскрытия дело так и не дошло, нас схапали еще до того, как я приступил!

Глаза ветеринара бегали, и было ясно, что он откровенно врет.

– Вам нечего бояться, Прохор Никитич, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко и проникновенно. – Дело о вандализме и незаконном вскрытии закрыто, и никто не сможет вновь его возбудить. Нас интересует, что вы обнаружили при проведении аутопсии.

– Я же сказал – не было никакой аутопсии! – буркнул Никитич, отворачиваясь к окну. Теперь я видела только одну половину его лица. – За кого вы меня принимаете? Я не патологоанатом, а всего лишь ветеринар! Коровы, овцы, кролики, собаки, на худой конец, но людьми я не занимаюсь…

– Да скажи ты им, Проша, – со вздохом произнесла его жена, ставя на стол чайник. – С тех пор он спать перестал, – пожаловалась женщина, обращаясь к нам. Ее бледное лицо оказалось моложе, чем я решила вначале – наверное, из-за тонких губ, сложенных в горестную гримасу. – Пить стал больше, по ночам кричит…

– Да ладно тебе, Оль! – отмахнулся ветеринар. – Нет ничего такого.

– Да как же нет-то? – возмутилась она. – Мы же в одной кровати спим – слава богу, я не глухая, не слепая!

– А жаль, – сквозь зубы пробормотал ее муж.

– Господи, да что же вы там такого обнаружить могли, что не спите по ночам?! – спросила я.

– А то, что Ванюшку выпотрошили, как куренка! – понизив голос почти до шепота, ответила Ольга.

– То есть? – переспросил Никита.

Честно говоря, я тоже ничего не поняла.

– А то и есть, – хмыкнул ветеринар. – Парня уже вскрывали.

– Но это же нормально! – сказал с облегчением Никита. – В таких случаях необходимо проводить вскрытие.

– Что-то я не слышал, чтобы при вскрытии удаляли все органы, – буркнул ветеринар.

– Что-о-о? – одновременно взвизгнули мы с Никитой.

– Все вытащили – почки, печень, сердце, легкие, гипофиз… Кстати, ни о каком взрыве, о котором писалось в похоронке, и речи быть не могло: ни малейших следов я не обнаружил!

– За этим и понадобился цинковый гроб! – едва слышно пробормотала я.

– Точно! – закивал Никитич. – Когда Гошка это увидел, с ним настоящий припадок сделался. Я испугался, что он либо меня грохнет, либо сам убьется, и вызвал «Скорую». А вместе с ней прискакал участковый с помощниками: оказывается, кладбищенский сторож видел, как Георгий выкапывал гроб. Сначала думал, ему с пьяных глаз померещилось, что привидения по погосту бродят. Потом отсиделся, в себя пришел да и позвонил участковому.

– А милиция видела, в каком состоянии находилось тело Ивана? – спросила я.

– А как же? – пожал плечами ветеринар. – Все они видели.

– И ничего не предприняли?

– Не-а – кому охота с трупом возиться, к тому же – уже однажды похороненным? А чего вы удивляетесь? – спросил мужчина, видя наши с Никитой ошарашенные физиономии. – У нас ведь тут не Питер, а даже там такое случается! Если кому-то надо, конечно.

– И кому же было надо, по-вашему, чтобы дело замяли? – спросил Никита.

– Ну, во-первых, самому участковому: ему эти проблемы ни к чему, тем более что Георгия признали невменяемым: дескать, с горя он умом тронулся.

Я кивнула.

– Во-вторых, дело имело резонанс, и к нам в один прекрасный день сюда нагрянули люди в форме. Я ведь под судом ходил и не знал, посадят или не посадят. Грешным делом, Гошку клял на чем свет стоит – за то, что втянул меня… Но теперь-то понимаю, что прав он был, пытаясь правду о сыне выяснить. Он ведь перед тем, как решился могилу вскрыть, все инстанции обошел, и нигде ему не помогли – к кому еще ему было пойти, как не ко мне?!

– Вас запугивали? – спросил Никита, поняв, к чему клонится дело. – Те люди в форме?