Вскрытые вены Латинской Америки

Португальская корона предоставляла земли в пользование своим «первопроходцам», делая их первыми крупными землевладельцами Бразилии. «Геройские» дела завоевателей должны были сочетаться с налаживанием производства всевозможной продукции. Всего лишь 12 «капитанов» получили во владение необъятные колониальные земли, чтобы использовать их для нужд королевского двора[3]. Однако предприятия финансировались в основном голландцами и в итоге оказывались больше фламандскими, чем португальскими. Голландские фирмы не только участвовали в создании сахароварен и в приобретении рабов, они, помимо всего прочего, закупали в Лиссабоне неочищенный сахар, рафинировали его и сбывали в Европе, получая трехкратную прибыль[4]. В 1630 г. «Датч Вест-Индия компани» вторглась в Бразилию и захватила ее северо-восточное побереяжье, установив прямой контроль над производством сахара. Но надо было увеличивать число сахарных плантаций, чтобы множить источники доходов, и компания предоставила англичанам на Барбадосе все привилегии, чтобы стимулировать выращивание тростника на Аптилах. Она привозила в Бразилию колонов с островов Карибского моря, чтобы здесь, на ее процветающих плантациях, они набирались, так сказать, необходимых производственных навыков и организационного опыта. Когда голландцы были, наконец, изгнаны в 1654 г. из северо-восточных бразильских областей, на Барбадосе у них уже была подготовлена прекрасная база, чтобы составить Бразилии опаснейшую конкуренцию. На Барбадос заранее были доставлены негры и /97/ тростниковые саженцы, там уже были построены сахарные заводы, оснащенные всем необходимым оборудованием. К концу XVII в. бразильский экспорт сахара сократился вдвое и одновременно наполовину снизились цены. В то же время за какие-то два десятилетия негритянское население Барбадоса увеличилось в десять раз. Добавим, что Антильские острова расположены ближе к европейским рынкам, что Барбадос еще располагал нетронутыми землями и в производственном отношении был лучше оснащен. Бразильские почвы истощились. Огромный размах повстанческого движения бразильских рабов и открытие золота на юге страны, вызвавшее отлив рабочей силы с плантаций, также ускорили кризис на сахаропроизводящем Северо-Востоке. Этот кризис стал необратимым. Словно заражая один век за другим, он продолжается до наших дней.

Сахар загубил Северо-Восток. Прибрежная полоса, орошаемая частыми дождями, имела чрезвычайно плодородные земли, насыщенные гумусом и минеральными солями, покрытые лесами от Баии до Сеары. Эта область тропических лесов превратилась, по свидетельству Жозуэ де Кастро, в область полупустынь[5]. Созданная самой природой для производства продуктов питания, она стала районом голода. Там, где все цвело и зеленело, сахарная латифундия, эта губительная, порабощающая сила, оставила голые камни, тощие земли, эрозированные почвы. Вначале тут пытались разбить апельсиновые и манговые плантации, но «из этой затеи ничего не вышло — от них остались лишь небольшие сады, окружающие дом сахарозаводчика и радующие взор семейства белого плантатора» [6]. Пожары, освобождавшие от леса место для сахарного тростника, уничтожали флору, а вместе с ней гибла и фауна: исчезли олени, кабаны, тапиры, кролики, бразильские свинки-пак? и броненосцы. Природный зеленый покров, флора и фауна были принесены в жертву, брошены на алтарь монокультуры — сахарного тростника. Его экстенсивное производство быстро калечило землю.

К концу XVI в. в Бразилии было не менее 120 сахароварен, приносивших прибыль в размере около 2 млн. фунтов стерлингов, но их хозяева, владевшие лучшими землями, не производили никаких других продуктов питания. /98/ Продукты импортировались, как импортировался широкий ассортимент предметов роскоши, которые ввозились из-за океана вместе с рабами и мешками соли. Обилие и процветание немногих обычно шли рука об руку с нищетой большинства населения, жившего в состоянии хронического недоедания. Животноводство отступило в глубинные засушливые районы, так называемые сертаны, где на каждый квадратный километр приходилось по паре коров, дававших и продолжающих давать очень мало жесткого и безвкусного мяса.

С тех далеких колониальных времен на Северо-Востоке Бразилии утвердился обычай — бытующий и в наше время — есть землю. Недостаток железа в организме вызывает анемию. Инстинкт побуждает детей жевать землю, имеющую в своем составе те неорганические элементы, которые отсутствуют в их обычном рационе, то есть в лепешках из маниоки и в бобах, если не считать случайного кусочка вяленого мяса. В прежние времена маленьких детей наказывали за этот «африканский порок», завязывали им рот или подвешивали в плетеных люльках высоко над землей[7].