Вскрытые вены Латинской Америки

В последние десятилетия XIX в. грабеж сельских общин в Мексике был особенно зверским; в городках и деревнях штата Морелос шла настоящая охота за землями, водными источниками и людьми, необходимыми сахарным плантациям, которые неудержимо росли. Сахаропроизводящие земли играли в жизни страны определяющую роль, их процветание вызвало к жизни механизированные сахароварни, большие спиртоочистительные заводы и железные дороги для транспортировки товаров. В общине Аненекуилько, где жил Сапата и которой принадлежал душой и телом, обираемые до нитки крестьяне-индейцы 7 веков не разгибаясь трудились на своей земле: они работали так еще до прихода Эрнана Кортеса. Тех, кто осмеливался громко жаловаться, отправляли в лагеря принудительных работ на Юкатане. Как и всюду, в штате Морелос, где плодородные земли принадлежали всего 17 собственникам, труженики жили несравненно хуже скаковых лошадей, которых латифундисты холили и лелеяли в роскошных конюшнях. По закону 1909 г. новые земли отбирались у их законных хозяев. Это и подлило масла в уже полыхавший огонь социальных противоречий. Эмилиано Сапата, замечательный наездник, скупой на слова, которого все знали как лучшего объездчика лошадей, всеми уважаемый за честность и смелость, сделался /173/ партизаном. «След в след за когтем командира Сапаты», как тогда говорили, люди с юга шли сражаться за свободу, образуя освободительное войско[110].

Диас пал, и революция вынесла Франсиско Мадеро на берег власти. Обещания аграрной реформы растворились в расплывчатых, туманных фразах. В день своей свадьбы Сапата вынужден был прервать праздник и пойти в бой: правительство послало войска генерала Викториано Уэрты для подавления повстанцев. Герой превращался в «бандита», как выражались городские «доктора». В ноябре 1911 г. Сапата обнародовал свой «План Аялы» и заявил: «Я готов продолжать борьбу против всего и против всех». В «Плане» говорилось, что «огромное большинство деревень и граждан Мексики владеют ныне только той землей, на которой стоят», и объявлялась полная национализация всего имущества врагов революции, возвращение узурпированных латифундистами земель их законным владельцам и экспроприация одной трети земель у остальных помещиков. «План Аяла» превратился в неодолимый магнит, привлекавший тысячи и тысячи крестьян в армию крестьянского вождя. Сапата назвал «подлым намерением» попытку ограничить революцию лишь сменой лиц в правительстве: не для того она делалась.

Борьба продолжалась около 10 лет — сначала против Диаса, против Мадеро, затем против душегуба Уэрты и в конечном итоге против Венустиано Каррансы. Долгие годы войны сопровождались непрекращающимся североамериканским вмешательством: морские пехотинцы дважды высаживались на мексиканскую землю, она нередко подвергалась обстрелу, дипломаты плели политические интриги, а посол Генри Лейн Уилсон организовал ликвидацию президента Мадеро и вице-президента. Однако смена лиц у кормила власти в Мексике никак не умеряла ненависть власть имущих против Сапаты и его приверженцев, ибо борьба между ними была настоящей борьбой классов в недрах национальной революции, то есть подрывала устои правящих классов. Правительства и газеты поносили «орды вандалов» генерала из штата Морелос. Мощные армии одна за другой выступали против Сапаты. Поджоги, убийства, уничтожение деревень — но сапатисты не сдавались. Мужчин, женщин и детей расстреливали или вешали как /174/ «сапатистских лазутчиков», а за каждой резней следовало заявление о победе, любая карательная акция выдавалась за успех. Но спустя некоторое время революционеры снова зажигали костры своих походных бивуаков в горах юга. Не раз отряды Сапаты успешно контратаковали врага даже в предместьях столицы. После падения режима Уэрты Эмилиано Сапата и Панчо Вилья — Аттила Юга и Кентавр Севера — вместе вошли победителями в город Мехико и в течение недолгого времени делили власть. В конце 1914 г. выдался короткий период затишья, позволивший Сапате приступить к осуществлению в штате Морелос аграрной реформы, еще более радикальной, чем провозглашенная «Планом Аяла». Основатель социалистической партии и вместе с ним группа анархо-синдикалистов оказали свое влияние на процесс этих преобразований; в силу этого идеология лидера крестьянского движения стала более левой, хотя эта левизна и так естественным образом вытекала из основ его мировоззрения — такая помощь придала большую целенаправленность его организационным действиям.