Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

Веки горячило непонятное тепло. Я потерла их спросонья и повернулась на бок, с головой накрывшись одеялом. Вместе с чириканьем воробьев за окном в мой приятный сон ворвалось утро, а кадр очередного «кино» из «сериала» о детстве — его раннего, абсолютно счастливого периода, которым мозг снова баловал меня, казалось, всю ночь напролет, — вдруг завис на мгновенье и стал рассыпаться на мельчайшие пазлы. Их, похожих на мелкие крошки, бойко выдувало из памяти непонятно откуда взявшимся сквозняком. Он мигом унес прочь разрозненные «кусочки» моего счастливого прошлого, освободив место ворвавшимся в уши звукам и ощущениям из неспокойного настоящего.

Шустрая ватага воробьев за окном расчирикалась не на шутку, видимо, вступив в бой за очередную вкусняшку, припрятанную под мохнатым слоем выпавшего за ночь снега. Вкусняшками этими ежедневно щедро снабжал скворечник, прикрепленный к стволу «моего» дерева, наш дворник и охранник в одном лице — добрый улыбчивый дядька средних лет в военной шапке—ушанке и с объемной метлой на перевес. Свою молчаливую спутницу он шутя величал «Шурочка» и каждое утро с ее помощью заботливо укутывал снегом «пятачок» вокруг этого самого дерева. Резкий и воинственный щебет пернатых забияк не притуплял ни трехкамерный стеклопакет на окнах, ни толстое пуховое одеяло, под которым я спряталась. К тому же под ним стало жарко. Я выбралась из своего глухого окопа и лениво приоткрыла глаза. И стоило только разлепить веки, как взору предстала стена, у которой был расположен мой диван и с которой за полгода проживания в этой комнате я практически сроднилась. Оклеенная приятными глазу обоями пастельных тонов, в это утро она была сплошь усыпана солнечными зайчиками. Яркие игривые лучики холодного декабрьского солнца без проблем «залетали» в окно, ведь Маша уже успела раздвинуть шторы, и во всю «скакали» по стенам, по нашему с ней полированному столу у окна и даже по моей подушке, успев достаточно ее прогреть.

С детства не жалую перегретую подушку, поэтому всегда стремлюсь оставить окно на ночь чуть приоткрытым, чтоб слегка «сифонило» и охлаждало ее саму и разметавшуюся по ней копну моих буйных волос. Дома, в спальне, с этим проблем не возникает, но здесь Маша вечно ворчит, если через окно «сифонит», поэтому норовит захлопнуть его поплотнее, потому как, по ее мнению, «мы совсем не пингвины, а райские птички, которым критически нужно тепло».

Вот и приходится частенько парить затылок, к примеру, как прошлой ночью. Косу на ночь я заплетаю своеобразно — вплетаю в нее только нижнюю треть длины волос. Потому что если плести от затылка, то «ствол» ее выходит плотным и толстым, что очень мешает спать: лежишь с вечно вспотевшим затылком, словно на дополнительной, «приклеенной» к нему подушке. Полина, наша помощница по хозяйству, еще в детстве предложила этот своеобразный способ заплетать косу «свободной, чтобы по утру просыпаться бабочкой, а не гусеницей в коконе», как она тогда говорила.

— Маааш, зачем ты шторы распахнула? — капризно пробурчала я, — И так ведь жарко, как в парной… Опять вчера окно замуровала, что ли? И когда ведь успела…

Ответа на мое ворчание не последовало. Я осмотрелась по сторонам повнимательнее и поняла, что пребываю в комнате в полнейшем одиночестве. Подруга явно ушла на занятия «догрызать гранит науки»: постель ее была убрана, а на письменном столе привычно виднелся листок бумаги.

— Успею ещё прочитать твое ЦУ, — проговорила я. Сладко потянулась под одеялом и привычно залюбовалась «своим» деревом за окном.

Воробьи угомонились, видимо, склевав всё, что дядя Вася рассыпал на дощечке скворечника, прикрепленной под самым летком. Теперь они лишь время от времени сыто почирикивали и лениво перескакивали с ветки на ветку. Утро радовало. Холодное бледно-голубое небо выглядело безоблачным, и яркое не по сезону солнце успело «протопить» стекло и избавить от наледи, которой оно было сплошь покрыто прошлым вечером.

Несмотря на то, что вечером мы засиделись с Машкиным мозговым штурмом и так поздно легли спать, я чувствовала себя выспавшейся и бодрой. Улыбнувшись погожему утру, я резво выбралась из постели и направилась к записке, ожидавшей на столе моего внимания. В ней были коротко обозначены две «темки», как Марья обычно называла пункты своих ЦУ. В самом верху листа а4, по центру, значилось выведенное ее размашистым крупным почерком: «ПОСУДА!»; а ниже, чуть помельче: «Будь дома к 18.00! Не опаздывать! Мы с Викой ждать не любим!»

— Ясно, о мой Предводитель, — иронично усмехнулась я и направилась к грязным после позднего ужина тарелкам.

Вскоре посуда была вымыта и настало время принять душ. Я выбрала контрастный режим, ведь предстоял насыщенный день и дополнительный тонус мне совсем бы не помешал.

«Первое: раздобыть „свеженькую“ МРТшку, — мысленно поставила я „крестик“ в своем списке дел, — второе: выдержать разговор со Ждановым и его Комиссией; третье: если посчастливится, то сдать зачет. Или хотя бы договориться о времени сдачи».