Вслед за Великой Богиней

Упомянув Сигизмунда Герберштейна, мы должны остановиться на нем подробнее. Как аттестовал его Андрей Курбский: «Муж искусный во шляхетских науках, приходил два раза к Москве, образовал свои дарования в Высшем Венском училище, состоял на службе у австрийского императора. В 1517 году Максимилиан отправил его послом к королю польскому Сигизмунду и великому князю московскому Василию Иоанновичу. Он заслужил особое уважение великого князя, который часто угощал его роскошными обедами, забавлял соколиною охотою и беседовал и ним. Через 8 месяцев Герберштейн возвратился к Максимилиану с богатым запасом сведений о России, дотоле в Европе едва известной. Когда Герберштейн приезжал в Москву, Семен Курбский был еще жив и рассказывал Сигизмунду о своем походе 1499 года на Югру. О том, как 17 дней взбирался он на Рифейские горы, покрытые вечными снегами, как он с товарищами заложили на пустынном берегу Печоры крепость и отправились от нее на лыжах собаках к берегам Оби. От князя Семена получил Герберштейн его «Дорожник пути в Югру и Сибирь».

В 1526 году Герберштейн снова появился в Москве. Талантливый ученый и внимательный наблюдатель в короткий срок успел собрать материал, на который иному пришлось бы затратить десятилетия.

В 1549 году он издал свои «Записки о государстве Московском», полностью включив в них «Дорожник» князя Семена Курбского. В них повествование о России было дано настолько основательно, что иностранцы, посещавшие Россию после него, без всякого смущения использовали это сочинение для придания солидности собственным трудам. Не был в этом плане исключением и А. Гваньини.

Сведения, сообщаемые Герберштейном, принимались как исключительно достоверные и внимательно изучались. Та часть, где публиковался «Дорожник пути в Югру и Сибирь», привлекала особенное внимание. Чудеса и богатства таинственного Лукоморья при устье Оби не сходили с уст. А некий данцигский сенатор Антон Вид еще до опубликования «Записок» Герберштейна, между 1537–1544 годами, издал и обнародовал карту, на которой были обозначены обские низовья.

Географическая схема легендарного Лукоморья в соответствии с древнерусским «Дорожником пути в Югру и Сибирь», которым пользовался С. Герберштейн (схема составлена в МГУ в 1980-е гг.)

На этой карте, за страной «Тюменью великой» и за городом «Сибирь», по левой стороне Оби была нарисована похожая на католическую мадонну Золотая Баба с ребенком на руках. У ее ног — язычники, приносящие в жертву богине меха. Завистливая Европа грезила богатствами Лукоморья.

Верста третья В СТРАНЕ СУРОВОЙ И УГРЮМОЙ

…Ему открыли, чтобы он, Ермак, с товарищи, отложа всякую мнимую себе от Строгановых опасность и подозрение, надежно бы следовал к ним, и тем своим прибытием устрашил соседственных их неприятелей…

П. Икосов. История о родословии и богатстве и отечественных заслугах знаменитой фамилии гг. Строгановых

Разгоряченные рассказами летописцев о богатствах Югры и Сибири, жадные до чужих сокровищ, европейские монархи вынашивали планы по захвату новых земель, искали смельчаков, готовых отправиться в рискованные экспедиции к «странам полунощным». А уж на Руси появился такой герой, с именем, как удар меча, — Ермак. (Существует два варианта происхождения имени Ермак. Оба связаны с одеждой. Тюркское — от эрмек, «армяк» — верхняя одежда из грубой верблюжьей шерсти. Человек, носивший армяк, мог получить прозвище по названию одежды. И угорское «ермак охчам» — шелковый платок, всегда носимый на голове остяцкими богатырями из опасения, чтобы их не сглазил союзник их неуязвимого противника — злой дух. Если казацкий атаман носил на себе платок, он мог получить прозвище от его остяцкого названия. Не забудем, что Прикамье — родина вогулов.) Подстрекаемый промышленниками Строгановыми, сей славный сын казачества привел с собой с бранных полей Литвы дружину «буйственную и храбрую», с которой и переволок казацкие челны через «Камень» и спустил их на сибирской стороне в неторопливые воды Туры. Невелика казацкая дружина, а Сибирь впереди необъятна и неведома. Что там?

А и там, как повсюду, нет мира и согласия. Данника Москвы, князя и владыку Сибирского юрта Тайбугина Едигера умертвил шибанский царевич Кучум и сам сел на ханство. И сидел бы себе потихоньку, так нет — послал своего племянника Маметкула задирать Москву — разорять русские городки в Перми Великой. Изрядно погулял Маметкул, но от Нижне-Чусовских городков повернул назад — неспокойно и в своем ханстве: недовольные тайбугины точат ножи на хана.